24 часа Нюрбургринга
Поделись знанием:
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
24 часа Нюрбургринга — гонка на выносливость, проводимая на Северной Петле Нюрбургринга с 1970 г. под эгидой ADAC.
Гонка зародилась как более дешёвая альтернатива 1000 км Нюрбургринга, которая шла в зачёт Чемпионата Мира среди Спортивных Автомобилей, и где выступали профессиональные гонщики на мощных спортпрототипах.
В 24 часах Нюрбургринга участвуют главным образом гонщики-любители, для которых главное — вызов Зелёного Ада, как называют Северную Петлю. После того как в 1984 г. трасса была перестроена, 1000 км гонки переместились на кольцо Гран-При, тогда как 24-часовая гонка осталась на Нордшляйфе.
Ранее гонка входила в календарь немецкого чемпионата по гонкам на выносливость VLN, который проходит только на одной трассе — Северной петле Нюрбургринга.
Технический регламент гонки весьма либерален. Если в 90-х годах на старт допускались только стандартные автомобили Группы N, а также модифицированные автомобили Группы А (что позволяло в конце 80-х — начале 90-х принимать участие автомобилям ДТМ, а в 1995 - STW), то в 1999 г. на старт смогли выйти также автомобили категории GT2, что позволило выиграть Доджу Вайперу от Цакспид. Кроме того, по специальному соглашению допускались даже силуэт-спортпротипы нового ДТМ от Опеля и Abt Sportsline, а также неомологированные в GT2 BMW М3GTR от Schnitzer Motorsport.
Иногда на гонку заявляются также заводские команды, с целью проведения промоакций или проверки разных решений. Так, в 1998 г. победу впервые одержал дизельный автомобиль — БМВ 320d. А в 2008 г. на гонку был заявлен гибридный автомобиль Гумперт Аполло, который однако в гонке сошёл. В 2010г. Porsche 911 GT3 Hybrid с механической системой рекуперации едва не выиграл, лидируя за 2 часа до финиша, но сойдя из-за поломки основного двигателя, показав при этом отменную топливную эффективность.
Гонки проходят на Северной петле Нюрбургринга, использующей разные конфигурации — от 22 835 м до почти 26 км, в зависимости от используемой конфигурации кольца Гран-При. Наиболее длинная конфигурация была использована в 2002 и 2003 гг., когда использовалась новопостроенная Мерседес-арена. С 2005 г. используется конфигурация длиной 25 378 м, которая минует Мерседес-арену, используемую для парковки автомобилей участников гонок поддержки.
В гонке, которая по традиции проходит в мае или июне, стартует 220 машин (а на тренировках их 230), из-за чего старт проводится в 3 захода. Число гонщиков может превышать 8 сотен, так как одним автомобилем могут управлять экипажи из 3, 4, 5 и даже 6 человек. При этом один пилот не может управлять машиной свыше 2,5 ч подряд, и должен выдерживать 2-часовой перерыв, прежде вновь сесть за руль. При этом допускается одному гонщику присутствовать сразу в двух экипажах. В 1996 и 1997 гг. впервые победу в гонке одержала женщина — это была Сабина Шмитц на БМВ М3.
Несмотря на то что большую часть пелетона составляют любители, выходящие на старт на самых разнообразных автомобилях, за победу борются профессиональные экипажи на специально подготовленных машинах, соответствующих уровню GT3 и GT2. Для них большую проблему могут представлять частники, которых приходится постоянно обгонять на всём протяжении огромного кольца.
Гонка всегда сопровождается большим фестивалем, собирающим много народа, и является большим праздником, в котором само гоночное действо нередко отходит на второй план, особенно ночью. Общее количество посетителей гонки переваливает за 400тыс. в течение недели.
Победители
| Год | Гонщики | Машина | Команда | Примечания |
|---|---|---|---|---|
| 2016 |  Маро Энгель Бернд Шнайдер Адам Кристодулу Мануэль Метцгер
|
Mercedes-AMG GT 3 | Black Falcon | 134 круга. Гонку останавливали на 4 часа из-за ливня, тумана и града. |
| 2015 | Кристофер Мис Нико Мюллер Эдвард Сандстрём Лауренс Вантор
|
Audi R8 LMS | W Racing Team | |
| 2014 | Кристофер Хаасе Кристиан Мамеров Рене Раст Маркус Винкельхок
|
Audi R8 LMS ultra | Phoenix Racing | Новый рекорд пройденной дистанции - 159 кругов. |
| 2013 | Бернд Шнайдер Йерун Блекемолен Шон Эдвардс Ники Тиим
|
Mercedes-Benz SLS AMG GT3 | Black Falcon | Первая победа экипажа, выступающего на Mercedes-Benz. |
| 2012 | Марк Бассенг Кристофер Хазе Франк Штиплер Маркус Винкельхок
|
Audi R8 LMS ultra | Audi Sport (Team Phoenix) |
Первая победа экипажа, выступающего на Audi. |
| 2011 | Марк Либ Тимо Бенрхард Ромен Дюма Лукас Лур
|
Porsche 997GT3-RSR | Manthey Racing | Новый рекорд пройденной дистанции - 156 кругов. |
| 2010 | Йорг Мюллер Аугусту Фарфуш Уве Альцен Педро Лами
|
BMW M3 GT2 | BMW Motorsport (Schnitzer Motorsport) |
|
| 2009 | Марк Либ Тимо Бенрхард Ромен Дюма Марсель Тиманн
|
Porsche 911 GT3-RSR | Manthey Racing | Новый рекорд пройденной дистанции - 155 кругов. Пятая победа для Марселя Тиманна, четвёртая победа подряд для Manthey Racing. |
| 2008 | Марк Либ Тимо Бенрхард Ромен Дюма Марсель Тиманн
|
Porsche 911 GT3-RSR | Manthey Racing | |
| 2007 | Марк Либ Тимо Бенрхард Ромен Дюма Марсель Тиманн
|
Porsche 911 GT3-RSR | Manthey Racing | гонка останавливалась на 6 часов в сумме из-за дождя (2 часа на старте) и тумана (4 часа перед рассветом). |
| 2006 | Лукас Лур Тимо Бернард Майк Роккенфеллер Марсель Тиманн
|
Porsche 911 GT3-MR | Manthey Racing | |
| 2005 | Педро Лами Борис Сейд Дункан Хьюсман Энди Приоль
|
BMW M3 GTR | BMW Motorsport (Schnitzer Motorsport) |
|
| 2004 | Дирк Мюллер Йорг Мюллер Ханс-Иоахим Штук Педро Лами
|
BMW M3 GTR | BMW Motorsport (Schnitzer Motorsport) |
|
| 2003 | Мануэль Рейтер Тимо Шайдер Марсель Тиманн
|
Opel Astra V8 Coupé | OPC Team Phoenix | |
| 2002 | Peter Zakowski Роберт Лехнер Педро Лами
|
Dodge Viper GTS-R | Zakspeed | |
| 2001 | Peter Zakowski Михаэль Бартельс Педро Лами
|
Dodge Viper GTS-R | Zakspeed | |
| 2000 | Бернд Майландер Михаэль Бартельс Уве Альцен Альтфрид Хегер
|
Porsche 911 GT3-R | Porsche Zentrum Koblenz | |
| 1999 | Peter Zakowski Ханс-Юрген Тиманн Клаус Людвиг Марк Дуэз
|
Dodge Viper GTS-R | Zakspeed | |
| 1998 | Марк Дуэз Андреас Бовензипен Кристиан Менцель Ханс-Иоахим Штук
|
BMW 320d | Schnitzer Motorsport | |
| 1997 | Йоханнес Шайд Сабина Шмитц Ханс-Юрген Тиманн Петер Цаковски
|
BMW M3 E36 | Scheid Motorsport | |
| 1996 | Йоханнес Шайд Сабина Шмитц Hans Widmann
|
BMW M3 E36 | Scheid Motorsport | |
| 1995 |  Роберто Равалья Марк Дуэз Александр Бургшталлер
|
BMW 320i | Team Bigazzi | |
| 1994 | Karl-Heinz Wlazik Frank Katthöfer Fred Rosterg
|
BMW M3 | ||
| 1993 | "Tonico de Azevedo" Franz Konrad Örnulf Wirdheim Frank Katthöfer
|
Porsche 911 Carrera | Konrad Motorsport | |
| 1992 |  Джонни Чекотто Кристиан Даннер Жан-Мишель Мартин Марк Дуэз
|
BMW M3 Evo. 2 | Team Bigazzi | гонка останавливалась на несколько часов из-за тумана |
| 1991 | Иоахим Винкельхок Крис Ниссен Армин Хан
|
BMW M3 Evo. 2 | Schnitzer Motorsport | |
| 1990 | Альтфрид Хегер Иоахим Винкельхок Франк Шмиклер
|
BMW M3 Evo. 2 | Linder Motorsport | Новый рекорд пройденной дистанции - 144 круга. |
| 1989 | Эммануелле Пирро Роберто Равалья Фабьен Жиро́
|
BMW M3 | Team Bigazzi | |
| 1988 | Edgar Dören Gerhard Holup Peter Faubel
|
Porsche 911 Carrera | ||
| 1987 | Клаус Людвиг Клаус Нидцвайц Стив Сопер
|
Ford Sierra Cosworth | Eggenberger | |
| 1986 | Markus Oestreich Otto Rensing Winfried Vogt
|
BMW 325i | Linder Rennsport | |
| 1985 | Axel Felder Jürgen Hammelmann Robert Walterscheid-Müller
|
BMW 635 CSi | Auto Budde Team | |
| 1984 | Axel Felder Franz-Josef Bröhling Peter Oberndorfer
|
BMW 635 CSi | Auto Budde Team | |
| 1983 | (гонка не проводилась из-за реконструкции трассы) | |||
| 1982 | Dieter Gartmann Клаус Людвиг Клаус Нидцвайц
|
Ford Capri | Eichberg Racing | |
| 1981 | Helmut Döring Dieter Gartmann Fritz Müller
|
Ford Capri | Gilden-Kölsch | |
| 1980 | Dieter Selzer Wolfgang Wolf Matthias Schneider
|
Ford Escort RS 2000 | Berkenkamp Racing | |
| 1979 | Herbert Kummle Karl Mauer Winfried Vogt
|
Ford Escort | Cavallo Matras | |
| 1978 | Fritz Müller Herbert Hechler Franz Geschwendtner
|
Porsche 911 Carrera | Valvoline Deutschland | |
| 1977 | Fritz Müller Herbert Hechler
|
Porsche 911 Carrera | ||
| 1976 | Fritz Müller Herbert Hechler Karl-Heinz Quirin
|
Porsche 911 Carrera | ||
| 1975 | (гонка не проводилась из-за энергетического кризиса) | |||
| 1974 | (гонка не проводилась из-за энергетического кризиса) | |||
| 1973 | Ники Лауда Hans-Peter Joisten
|
BMW 3.0 CSL | Alpina | гонка прошла двумя заездами по 8 часов каждый[web.archive.org/web/20040224195408/homepage.mac.com/frank_de_jong/Races/1973%20Nurburgring%2024hrs.html] |
| 1972 | Хельмут Келленерс Gerold Pankl
|
BMW 2800 CS | Alpina | |
| 1971 | Ferfried Prinz von Hohenzollern Gerold Pankl [www.pankl.net/index.php?id=109]
|
BMW 2002 | Alpina | |
| 1970 | Ханс-Иоахим Штук Clemens Schickentanz[www.dunlop.de/de/daten/motorsport/pdf/2000/schickentanz_clemens.pdf]
|
BMW 2002 TI | Koepchen BMW Tuning | |
Напишите отзыв о статье "24 часа Нюрбургринга"
Ссылки
- [www.24h-rennen.de/en/ Официальный сайт] (англ.)
- [adac.24h-rennen.de/en/facts-fans-fun/stats/winners-list.html Статистика побед] (англ.)
- [www.avtosport.ru/news/957815/ 24 часа Нюрбургринга своими глазами. Личный взгляд.]
|
Это заготовка статьи об автоспорте. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 24 часа Нюрбургринга
– А вы что зеваете?– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
