270-й стрелковый полк внутренних войск НКВД

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: yellow; background-color: #DC143C" colspan="2"> Боевой путь </td></tr>

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: yellow; background-color: #DC143C" colspan="2"> 270-й стрелковый краснознамённый полк внутренних войск НКВД СССР </td></tr>
Награды:
Войска:	НКВД
Род войск:	внутренние
Формирование:	5 января 1942
Расформирование (преобразование):	декабрь 1942
Сталинградская битва

270-й стрелковый полк внутренних войск НКВД СССР (270 сп В.в. НКВД СССР) — воинская часть внутренних войск НКВД СССР, входившая в состав 10-й стрелковой Сталинградской ордена Ленина дивизии внутренних войск НКВД СССР (1-го формирования).

Полк сыграл важную роль в сентябрьских боях в городе Сталинграде.

История полка

270-й стрелковый полк внутренних войск НКВД СССР был одним из шести полков, которые входили в первый состав 10-й стрелковой дивизии внутренних войск НКВД, сформированной в Сталинграде. Полк, в составе дивизии, создавался в соответствии с приказом НКВД СССР № 0021 от 5 января 1942 года, изданным во исполнение постановления Государственного комитета обороны СССР № 1099-сс от 4 января 1942 «Об организации гарнизонов войск НКВД в городах, освобождаемых Красной Армией от противника». Полк, так же как и 269-й стрелковый полк внутренних войск НКВД, был сформирован в Сталинграде. Значительная часть личного состава состояла из сотрудников местных подразделений органов внутренних дел и госбезопасности. В феврале на формирование 270-го полка было выделено более пятисот человек из 178-го стрелкового полка войск НКВД СССР по охране особо важных предприятий промышленности. В соответствии с приказом командира дивизии полковника А. А. Сараева № 002 от 9 апреля 1942 года местом дислокации 270-го полка (без 6-й стрелковой роты) был назначен посёлок Бекетовка (для 6-й стрелковой роты — Сталинград).

Одной из основных задач 270-го сп была охрана тыла 62-й и 64-й армий. В течение апреля бойцы 270-го стрелкового полка задержали 433 «различного рода нарушителей и преступного элемента», что составило 34,6 % от всех задержанных дивизией. С 23 июля подразделения полка осуществляли службу заграждения в оперативном тылу 64-й армии по линии Басаргино — Цыбенко — Варваровка — Зеты — Абганерово — Аксай — Перегрузное. Штаб полка располагался в селе Ивановка. В связи с этим с 25 июля по 1 сентября 1942 года полк был оперативно подчинён Управлению войск НКВД по охране тыла Сталинградского фронта.

1 августа 1942 года в составе полка насчитывалось 1455 человек. Из них среднего и старшего комначсостава (офицеров) — 143, младшего начсостава — 338 и рядового — 974 человек. 2 августа заставы 270-го сп задержали 294 военнослужащих (225 неорганизованно отходящих с поля боя, 14 отставших от частей, 55 вышедших из окружения) и 10 гражданских, вышедших с оккупированной территории.

Участие в боевых действиях

В первых числах августа 4-я танковая армия вермахта, изменив направление удара, перешла в наступление на Сталинград. В ночь с 2 на 3 августа 1942 года 2-й стрелковый батальон 270-го полка под командованием старшего лейтенанта Аркадия Васильевича Груздева вступил в бой с противником на реке Аксай. В 3:00 ночи подразделения немецкой 14-й танковой дивизии, переправившись через реку Аксай, столкнулись с 6-й стрелковой ротой под командованием младшего политрука Александра Николаевича Мызенкова. В наступлении участвовали двенадцать танков при поддержке пехоты. Чекисты были вынуждены отступить в направлении Абганерово. В 6:00 часов противник вошёл в село Перегрузное, где держали оборону 30 человек взвода 6-й стрелковой роты под командованием младшего лейтенанта Мясова. Бой длился до 11:15 и, потеряв убитыми 9 человек, взвод отступил. 7 августа остатки взвода прибыли в штаб полка в селе Ивановка. 25 августа из состава полка в распоряжение Наркома внутренних дел Калмыцкой АССР была командирована 1-я стрелковая рота (115 человек) со штатным вооружением.

4 сентября полк занял позиции на оборонительном «обводе Г», который проходил по окраинам Сталинграда. Подразделения полка заняли следующие позиции: 1-й стрелковый батальон занял 3-й батальонный рубеж в районе кладбища, 2-й батальон занял 2-й батальонный рубеж в районе посёлка Дар-Гора — дом НКВД, 3-й батальон занял 11-й батальонный рубеж в районе центральной части города, прилегающей к Советской больнице. Штаб полка и полковые тылы расположились по берегам реки Пионерки на участке Советская больница — железнодорожный мост. Позади полка в устье Пионерки располагался штаб 10-й стрелковой дивизии внутренних войск НКВД. 6 сентября полк был пополнен отрядом ополченцев (5 командиров и 993 бойца), которые были очень хорошо вооружены: стрелки самозарядными винтовками СВТ-40, было много ППШ-41 и противотанковых ружей. После получения пополнения численность полка составила 2291 человек: командно-начальствующего состава — 143, младшего начсостава — 324, рядового состава — 1824 человека. 7 сентября 3-й стрелковый батальон полка в составе 327 бойцов (включая 100 автоматчиков, пять расчётов противотанковых ружей и три миномётных расчёта) был откомандирован в подчинение 269-го стрелкового полка внутренних войск НКВД, а впоследствии 272-го стрелкового полка внутренних войск НКВД. Одновременно 116 бойцов с СВТ-40 были откомандированы в распоряжение командира дивизии полковника А. А. Сараева. 8 сентября в 272-й полк НКВД было откомандировано 22 бойца и 34 автоматчика в распоряжение командира дивизии. На утро 9 сентября в 270-м полку насчитывалось 1558 человек. В этот день на усиление 271-го полка внутренних войск НКВД был отправлен взвод автоматчиков (командир младший лейтенант Алексей Николаевич Кудашев) в район станции Ельшанка, где он сражался до 16 сентября.

9 сентября 1-й и 2-й стрелковые батальоны вступили в непосредственный контакт с противником. В этот день противник, прорвавшись через село Нижняя Ельшанка, зашёл в тыл 270-го полка на улицы Ростовская, Профсоюзная, Коммунистическая и в район элеватора, который вскоре стал ареной ожесточённых боёв. Дальнейшее движение противника остановила 6-я стрелковая рота, которая заняла рубеж разъезд — железнодорожная будка и удерживала его до вечера 12 сентября, когда рота, будучи окружённой, частью погибла, а частью попала в плен. В этот день противник нанёс удар по 5-й стрелковой роте в районе Дар-Горы. В свою очередь 270-й полк, контратаковав, оказал помощь 911-му стрелковому полку 244-й стрелковой дивизии, который, находясь на рубеже кладбище — высота 112,5 попал в полуокружение. 12 сентября численность полка составляла 2437 человек. 13 сентября по приказу командира дивизии 1-й стрелковый батальон 270-го сп совместно с одним из батальонов 272-го сп должен был перейти в наступление и выбить противника из района кладбища. Но батальон 272-го полка не смог прибыть, а батальон 270-го полка смог выделить только 3-ю роту. Атака одной ротой не принесла успехов. 14 сентября 5-я стрелковая рота отбила несколько атак противника. В этот день отличилась миномётная рота полка (взвод 82-мм миномётов), уничтожив зенитную батарею и три машины с боеприпасами. На следующий день миномётчики поразили 9 огневых точек противника. 15 сентября в 17:00 немцы нанесли удар по позициям 4-й и 5-й стрелковых рот. Одновременно в тыл 2-го стрелкового батальона прорвалось несколько танков 24-й танковой дивизии вермахта. Прорвавшиеся танкисты захватили в плен 7 красноармейцев из состава 5-й стрелковой роты, находившихся в обозе. К исходу дня на командный пункт 2-го стрелкового батальона вышло десять выживших бойцов 5-й стрелковой роты. 4-я рота смогла удержать занятые позиции. 15 сентября в полку оставалось в строю 540 человек. 16 сентября в 7:20 противник нанёс удар по двум направлениям: со стороны кладбища на старую церковь и от станции Сталинград-II к железнодорожному мосту через Пионерку. Для удержания противника в бой пошли все вспомогательные подразделения: сапёры, химики, штабники. В 18:00 полковник А. А. Сараев приказал отбить захваченный противником железнодорожный мост через Пионерку. В 21:00 1-я и 2-я роты 2-го стрелкового батальона перешли в наступление и отбили мост. Для развития успеха в бой пошёл весь 1-й батальон, который смог захватить плацдарм на северном берегу Пионерки от моста до больницы, сомкнув фланг с 272-м стрелковым полком НКВД. В этот день в плен попали 28 человек из остатков 6-й роты полка: два командира и двадцать шесть красноармейцев (среди них три коммуниста). В роте, отрезанной от своих наступающими немцами, погиб весь командный состав, и командование принял заместитель командира роты младший лейтенант Фелякин. Ещё 8 человек из состава 4-й стрелковой роты попали в плен при попытке прорваться к своим. В 23:30 полк был временно переподчинён 244-й стрелковой дивизии (244-я сд). К концу дня в 270-м сп оставалось в строю 205 человек. 17 сентября противник продолжил наступление и 270-й полк практически попал в окружение. Для спасения полка командир 244-ой сд разрешил полку отойти на новый рубеж обороны железнодорожный мост — виадук. 18 сентября противник провёл мощную артподготовку и продолжил наступление. Сосед справа, 1345-й стрелковый полк 244-й сд, неожиданно отступил с позиций, оголив правый фланг полка. Немцы воспользовались ситуацией и ударили во фланг 2-го стрелкового батальона. 2-му и 1-му батальонам пришлось отступить, но, контратаковав, чекисты восстановили положение. 19 сентября в 3:00 ночи поступил приказ полковника Сараева перейти в наступление для возврата позиций, утраченных два дня назад. В 5:30 полк перешёл в атаку, но не смог закрепиться на достигнутых рубежах и откатился назад. К концу дня полк практически перестал существовать, как боевая единица: в 1-м стрелковом батальоне в строю осталось 25 человек, во 2-м — 14. За этот тяжёлый для полка день противник потерял около 400 человек.

20 сентября командир 10-й дивизии НКВД полковник А. А. Сараев приказал остатки полка (109 человек, две 45-мм пушки, три 82-мм миномёта) передать 272-му стрелковому полку НКВД, а управление полка вывел на левый берег Волги в район села Заплавное на переформирование.

Расформирование

27 октября 1942 года был издан приказ НКВД СССР № 002356, по которому 270-й и 282-й стрелковые полки внутренних войск НКВД были расформированы, а сама 10-я стрелковая дивизия внутренних войск НКВД была переформирована в трёхполковую по штатам РККА. Однако история полка на этом не закончилась: 10 февраля 1943 года за мужество и героизм, проявленные в боях при обороне Сталинграда, уже расформированный полк был награждён орденом Красного Знамени.

Итоги боевой деятельности

270-й стрелковый полк НКВД СССР с 26 июля по 1 августа неся службу охраны тыла 64-й армии задержал 9058 человек (военнослужащих — 8188 и гражданских — 870):

Из числа военнослужащих:

1. Неорганизован. отходящих с поля боя — 5737;
2. Отставших от своих частей — 1666;
3. Вышедших из окружения — 327;
4. Бывших в плену у противника — 88;
5. Без установленных документов — 370.

Из числа гражданских:

1. Уклонившихся от призыва в КА [Красная Армия] — 14;
2. Бежавших с оборонительных работ — 199;
3. Без документов — 495;
4. Подозрительного элемента — 62.

Из числа задержан. разоблачено:

1. Шпионов — 2;
2. Мародёров — 2;
3. Дезертиров — 12.

—

В результате 11 дней боёв «полк в составе 2 б-нов и спецподразделений, руководимый Журавлевым, за период боев за город Сталинград уничтожил 6800 гитлеровцев, 16 танков, 8 станковых пулемётов, 35 ручных пулемётов, 10 автомашин с боеприпасами и грузами, 2 миномётные батареи, 2 зенитных орудия и 2 ПТР, 1 мотоцикл».

Состав полка

Все полки 10-й стрелковой дивизии НКВД формировались с одним и тем же составом:

• три стрелковых батальона по три стрелковые роты и пулемётному взводу (четыре пулемёта «Максим») в каждом батальоне;
• батарея 45-мм противотанковых пушек (четыре орудия);
• миномётная рота (четыре 82-мм и восемь 50-мм миномётов);
• рота автоматчиков.

Личный состав полка в период лето — осень 1942 года:

Состав	1.08	6.09	09.09	12.09	15.09	17.09	20.09
Средний и старший комначсостав (офицеры)	143	143	124
Младший начсостав (сержанты и старшины)	338	326	236
Рядовой состав	974	1824	1198
Всего	1455	2291	1558	2437	540	350	109

Награды

• Орден Красного Знамени (10 февраля 1943 года)

Командный состав полка

В соответствии с приказом ГУВВ НКВД СССР № 00212 от 8 августа 1942 года командование полком выглядело следующим образом:

• Командир полка — майор Журавлев Анатолий Константинович, бывший начальник 2-го отделения штаба 13-й мотострелковой дивизии внутренних войск НКВД;
• Заместитель командира полка — капитан Баулин Иван Николаевич, бывший начальник штаба 59-го полка войск НКВД по охране железных дорог;
• Начальник штаба полка — капитан Маслов Иван Евдокимович, бывший заместитель начальника штаба 78-го полка войск НКВД по охране железных дорог;
• Заместитель начальника штаба по разведке — старший лейтенант Чучин Василий Федорович, бывший заместитель командира батальона 78-го полка войск НКВД по охране железных дорог;
• Помощник начальника штаба полка — младший лейтенант Высоков Григорий Герасимович, бывший помощник начальника штаба 29-й танковой бригады РККА;
• Командир 1-го стрелкового батальона — капитан Михайлов Алексей Леонтьевич, бывший командир разведывательной роты 125-го полка войск НКВД по охране железных дорог;
• Командир 2-го стрелкового батальона — старший лейтенант Морозкин Федор Иванович, бывший начальник заставы 42-го пограничного отряда войск НКВД;
• Командир 3-го стрелкового батальона — старший лейтенант Груздев Аркадий Васильевич, бывший помощник начальника штаба 41-го резервного пограничного полка УПВ НКВД Грузинского округа;
• Командир артиллерийской батареи — вакантная.
• Командир минометной роты — младший лейтенант Попов Борис Григорьевич, бывший заместитель командира минометной роты 41-го резервного пограничного полка УПВ НКВД Грузинского округа;
• Командир роты автоматчиков — младший лейтенант Могилев Иван Павлович, бывший заместитель командира роты 27-го конвойного полка войск НКВД;
• Начальник санитарной службы — военврач 2-го ранга Багрий Владимир Никитович, бывший врач 78-го полка 3-й дивизии войск НКВД по охране железнодорожных сооружений.

Память

В 1968 году именем командира роты 270-го стрелкового полка внутренних войск НКВД СССР лейтенанта Михаила Тимофеевича Балонина названа улица в Волгограде, проходящая позади здания вокзала Волгоград I. 8 мая 1975 года на входной арке стадиона Динамо открыта мраморная доска с текстом: «Эта улица названа именем лейтенанта Балонина Михаила Тимофеевича, командира роты 270-го стрелкового полка 10-й стрелковой дивизии внутренних войск НКВД, героически сражавшегося в городе Сталинграде. Погиб 19 сентября 1942 г.»

7 мая 1974 года в Советском районе Волгограда было открыто две мраморные мемориальные доски. Первая по адресу улица Александра Беляева дом 26, с текстом: «Улица названа именем сержанта Беляева Александра Алексеевича, командира отделения 270-го стрелкового полка 10-й стрелковой дивизии внутренних войск НКВД, героически сражавшегося в городе Сталинграде, посмертно награжденного орденом Красного Знамени. Погиб 16 сентября 1942 года». Вторая по адресу улица Петра Круглова дом 26, с текстом: «Улица названа именем младшего лейтенанта Круглова Петра Григорьевича, командира взвода 270-го стрелкового полка 10-й стрелковой дивизии войск НКВД, героически сражавшегося в г. Сталинграде, посмертно награжденного орденом „Красного Знамени“. Погиб 17 сентября 1942 года».

31 октября 1983 года на доме по адресу улица Николая Сарафанова, дом 44, была открыта гранитная дока с текстом: «Улица названа именем Сарафанова Николая Ильича, бронебойщика 270-го стрелкового полка 10-й дивизии НКВД, одного из участников героических боев по отражению атак вражеских танков в районе поселка Дар-горы в сентябре 1942 г.».

6 октября 1987 года по адресу улица Михаила Чембарова, 30 была открыта памятная доска из гранита с текстом: «Улица названа именем Чембарова Михаила Федоровича, бронебойщика 270-го стрелкового полка 10-й дивизии НКВД, одного из участников героических боев по отражению атак вражеских танков в районе поселка Дар-горы, в сентябре 1942 г.».

Ссылки

• Ведяев А. [историк.рф/special_posts/%D1%87%D0%B5%D0%BA%D0%B8%D1%81%D1%82%D1%8B-%D0%B2-%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%B4%D0%B5-%D0%BF%D0%BE%D0%B4%D0%B2%D0%B8%D0%B3-10-%D0%B9-%D0%B4%D0%B8%D0%B2%D0%B8%D0%B7/ Чекисты в Сталинграде: подвиг 10-й дивизии войск НКВД СССР]. Историк.рф. Проверено 20 апреля 2016.
• Широкова Лариса Владимировна. [www.infovolga.ru/school/9/VV/index.html Сталинградская битва]. Винтики войны. Проверено 11 июля 2016. [web.archive.org/web/20160711204904/www.infovolga.ru/school/9/VV/index.html Архивировано из первоисточника 11 июля 2016].

Литература

• Сталинградская битва. Июль 1942-февраль 1943: энциклопедия / под ред. М. М. Загорулько. — 5-е изд., испр. и доп. — Волгоград: Издатель, 2012. — С. 196. — 800 с.
• Лагодский С. А., Ржевцев Ю. П. 270-й стрелковый полк внутренних войск НКВД СССР // Сталинград: подвиг солдат правопорядка. — М.: Объед. ред. МВД России, 2013. — 487 с. — ISBN 978-5-8129-0108-0.
• Стариков Н. Н. Войска НКВД в Сталинградской битве. — М.: Алгоритм, 2013. — 208 с. — ISBN 978-5-4438-0384-5.

• Так сражались чекисты / Лит. обраб. Афанасьева А. И.. — Волгоград: Нижне-Волжское книжное издательство, 1974. — 175 с.

Отрывок, характеризующий 270-й стрелковый полк внутренних войск НКВД

– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.