USS Arleigh Burke (DDG-51)
USS Arleigh Burke (DDG-51) — первый эсминец типа «Арли Бёрк»
USS Arleigh Burke назван в честь адмирала Арли Альберта Берка (1901—1996), воевавшего на Тихом океане во время Второй мировой войны.
Корабль способен выполнять разнообразные задачи, благодаря своему мощному и сбалансированному вооружению, управляемому единой системой Иджис.
Строительство корабля велось на верфи Bath Iron Works в Бате, штат Мэн. Закладка киля корабля произошла 6 декабря 1988 года. Корабль был спущен со стапеля 16 сентября 1989 г. при участии супруги адмирала Арли Альберта Берка. Сам адмирал присутствовал на церемонии ввода корабля в состав Атлантического флота 4 июля 1991 г. в Норфолке.
Содержание
Боевая служба
До принятия корабля в строй его боевые системы испытывались в Марстонмуре, штат Нью-Джерси, а двигатель — в Филадельфии, штат Пенсильвания. Результаты испытаний привели к решению о серийном производстве кораблей типа Arleigh Burke.
После ввода в строй в течение 1992 г. эсминец Arleigh Burke проходил ходовые испытания и испытания боевых систем в море. После фазы эксплуатационных испытаний, USS Arleigh Burke был направлен в Адриатическое море и в 1993 г. участвовал в операции Provide Promise. В течение второго боевого развёртывания корабля в 1995 г., эсминец прибыл в Средиземное море и участвовал в обеспечении воздушной безопасности Боснии и Герцеговины. В течение своего третьего морского похода в 1998 г., «Арли Бёрк» посетил Средиземное, Адриатическое, Красное и Чёрное моря, как участник многочисленных военно-морских учений с участием ВМС США. В течение четвёртого дальнего похода корабля в 2000—2001 гг. USS Arleigh Burke нёс службу в Средиземном и Красном морях и в Персидском заливе, обеспечивая исполнение санкций ООН против Ирака и проводя совместные военно-морские учения с партнёрами США в военно-стратегической сфере.
Во время своего пятого развертывания в 2003 г. эсминец «Арли Бёрк» вместе с другими кораблями авианосной ударной группы, сформированной вокруг авианосца «Теодор Рузвельт», участвовал в операции «Несгибаемая свобода». В течение этого боевого похода эсминец наносил удары по целям в Ираке с помощью крылатых ракет «Томагавк», сопровождал торговые и вспомогательные военные суда, а также боролся с пиратством в Аденском заливе. Этот поход длился с января по июнь 2003 г., и эсминец «Арли Бёрк» по ходу его провёл в море почти 93 процента времени.
В настоящее время корабль входит в состав 2-й эскадры эсминцев и входит в состав авианосной ударной группы авианосца «Теодор Рузвельт». В октябре 2007 судно было привлечено к антипиратским операциям в Сомали.
Галерея
- USS Arleigh Burke (DDG 51) in Crete.jpg
Напишите отзыв о статье "USS Arleigh Burke (DDG-51)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [www.militaryparitet.com/nomen/usa/navy/data/ic_nomenusanavy/11/] Military paritet
- ↑ 1 2 3 4 [www.militaryparitet.com/nomen/usa/navy/data/ic_nomenusanavy/11/] Military paritet
- ↑ [www.globalsecurity.org/military/systems/ship/ddg-51-flt1.htm DDG-51 Arleigh Burke — Flight I]
- ↑ [www.globalsecurity.org/military/systems/ship/ddg-51-specs.htm DDG-51 Arleigh Burke — Specifications]
Ссылки
[www.arleighburke.navy.mil Официальный сайт корабля]
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий USS Arleigh Burke (DDG-51)
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
