Академическая гребля на летних Олимпийских играх 1968

Соревнования по академической гребле на летних Олимпийских играх 1968 года проводились только среди мужчин.

Медалисты

Дисциплина	Золото	Серебро	Бронза
Одиночки	Хенри Винесе Нидерланды	Йохен Майснер ФРГ	Альберто Демидди Аргентина
Двойки парные	СССР Анатолий Сасс Александр Тимошинин	Нидерланды Хенрикус Дрог Лендерт ван Дис	США Джон Нанн Билл Мар
Двойки распашные без рулевого	ГДР Хайнц-Юрген Боте Йорг Лукке	США Ларри Хью Тони Джонсон	Дания Петер Кристиансен Иб Ларсен
Двойки распашные с рулевым	Италия Примо Баран Ренцо Самбо Бруно Чиполла	Нидерланды Херман Сюселбек Хадриан ван Нес Родерик Рейндерс	Дания Йёрн Краб Харри Йоргенсен Пребен Краб
Четвёрки распашные без рулевого	ГДР Дитер Шуберт Франк Форбергер Дитер Гран Франк Рюле	Венгрия Золтан Мелиш Йожеф Чермей Дьёрдь Шарлош Анталь Мелиш	Италия Ренато Босатта Пьер Конти-Манцини Туллио Баралья Абрамо Альбини
Четвёрки распашные с рулевым	Новая Зеландия Дик Джойс Росс Коллиндж Дабли Стори Уоррен Коул Саймон Дайки	ГДР Петер Кремц Дитер Земецки Манфред Гельпке Роланд Гёлер Клаус Якоб	Швейцария Денис Освальд Петер Боллигер Хуго Васер Якоб Гроб Готтлиб Фрёлих
Восьмёрки	ФРГ Хорст Мейер Вольфганг Хоттенротт Дирк Шрейер Эгберт Хиршфельдер Рюдигер Хенинг Йорг Зиберт Лютц Ульбрихт Николаус Отт Гюнтер Тирш	Австралия Альф Давэл Дэвид Дуглас Майкл Морган Джон Рэнч Джо Фацио Гэри Пёрс Петер Диксон Боб Шерло Алан Гроувер	СССР Зигмас Юкна Антанас Богданавичюс Витаутас Бредис Юрий Лоренцсон Валентин Кравчук Александр Мартышкин Владимир Стерлик Виктор Суслин Юозас Ягелавичюс

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/summer/1968/ Итоги соревнований] на сайте sports-reference.com

Отрывок, характеризующий Академическая гребля на летних Олимпийских играх 1968

– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.