Ал. Алтаев

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Алтаев, Ямщиков и Рокотов

Маргарита Владимировна Ямщикова
Имя при рождении:	Маргарита Владимировна Рокотова
Псевдонимы:	Ал. Алтаев
Дата рождения:	22 ноября (5 декабря) 1872(1872-12-05)
Место рождения:	Киев
Дата смерти:	13 февраля 1959(1959-02-13) (86 лет)
Место смерти:	Москва
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Род деятельности:	прозаик, публицист
Годы творчества:	1889—1959
Направление:	историческое
Жанр:	сказка, повесть, роман
Язык произведений:	русский

Ал<ександр> Алтаев (литературный псевдоним Маргариты Владимировны Ямщиковой, до замужества — Рокотовой, 22 ноября (5 декабря) 1872, Киев — 13 февраля 1959, Москва) — русская советская детская писательница, прозаик, публицист, мемуарист. Дочь В. Д. Рокотова.

Биография

Маргарита Владимировна Ямщикова принадлежит к древнему русскому роду. Предком её матери был декабрист, участник семëновского бунта Н. Н. Толстой.

Отец, помещик Владимир Дмитриевич Рокотов, актёр и драматург, предводитель дворянства Великолукского уезда Псковской губернии является потомком русского художника-портретиста XVIII века Фёдора Рокотова. По общественным убеждениям Владимир Рокотов был близок к «шестидесятникам» и ещё до отмены крепостного права отпустил своих крестьян на волю с земельным наделом, занимался организацией театров в провинции, устройством в Киеве общедоступной публичной библиотеки и изданием газеты «Киевский вестник».

Маргарита занималась в рисовальной школе, затем обучалась на педагогических курсах Фрёбеля, что оказало влияние на еë творчество, адресованное прежде всего детской и юношеской аудитории.

В 1892 году вышла замуж за студента Лесного института Андрея Ямщикова. Однако, вскоре с малолетним ребенком бежала от мужа, не желавшего, чтобы жена занималась сочинительством.

После Октябрьской революции Ямщикова активно работала в газете «Солдатская правда» и «Деревенская беднота», журнале «Красный пахарь», «Юные товарищи», «Юные строители», «Мурзилка», «30 дней». Входила в редакцию издательства «Земля и фабрика», сотрудничала с издательством «История гражданской войны».

Умерла 13 февраля 1959 года в Москве. Похоронена в Санкт-Петербурге на Литераторских мостках Волковского кладбища.

Творчество

Творчество М. В. Ямщиковой объемно и тематически многогранно. Согласно «Большой советской энциклопедии», Ал. Алтаеву принадлежит 150 книг. Часть исследователей насчитывает (с вариантами и переизданиями) более 300 изданий.

Первая публикация — святочная сказка «Встреча Нового года», подписанная псевдонимом Ал. Алтаев, — появилась в журнале «Всемирная иллюстрация» в конце 1889 года благодаря поддержке поэта Я. П. Полонского. Вторая сказка — «Бабочка и солнце», напечатанная в детском журнале «Игрушечка», ввела еë в число постоянных авторов одного из лучших изданий для детей.

«Мужским» псевдонимом Ал. Алтаев писательница тоже была обязана своему благожелателю — Я. П. Полонскому, подарившему начинающему автору свою книгу, и которой особенно понравился «Рассказ вдовы» о жизни талантливого и сердечного, но беспутного Александра Алтаева, человека с широкой душой. В выборе псевдонима отразились мировоззренческие принципы начинающей писательницы.

Первые книги Ал. Алтаева были посвящены детям («Сделайте сами!», «В деревне. Складные фигурки людей и животных» и др.), но успех принесли писателю книги, написанные в жанре исторического романа и беллетризованные биографии.

Советским читателям Ал. Алтаев была известна в первую очередь как автор исторических романов и биографических повестей о композиторах, музыкантах, художниках. В первые годы после революции 1917 года книги Ал. Алтаева соперничали по популярности с книгами М. Горького, а в последующие десятилетия издавались большими тиражами, продолжая расходиться мгновенно (одна только книга «Под знаменем башмака» выдержала более 10 изданий).

Ал. Алтаевым написаны около 50 жизнеописаний: «Юноша-поэт. Жизнь С. Я. Надсона», «Мигуэль Сервантес», «Леонардо да Винчи», «Рафаэль», «Микеланджело», «Шиллер», «К вершинам искусства», «Пасынки Академии», «Чайковский», «Бетховен», «Бенвенуто Челлини». Многие из жизнеописаний вошли в сборники «Светочи правды. Очерки и картины из жизни великих людей», «Впереди веков», «Детство знаменитых людей».

Является автором многих остросюжетных произведений про Гарибальди, Марата, Филиппа II, Марию Стюарт, Леонардо да Винчи, Рафаэля, Джордано Бруно, Галилея, Гуса и Жижку, Сервантеса и Андерсена, Савонаролу, патриарха Никона, о жизни восточных славян времен Киевской Руси, татаро-монгольском нашествии, битве за Рязань, опричнине Ивана Грозного, религиозном расколе XVII века и крестьянской вольнице Стеньки Разина и др.

В исторических романах и повестях «Вниз по Волге-реке», «Бунтари», «Декабрята», «Под знаменем башмака», «Когда разрушаются дворцы» изображены народные движения (восстание под руководством Степана Разина, восстание декабристов, крестьянские войны в Германии и пр.). Его перу также принадлежат воспоминания о деятелях русского искусства конца XIX — начала XX века «Памятные встречи», «У стен театра».

Своë место в литературе писательница определяла так:

«Что такое Ал. Алтаев в литературе? Всегда рядовой, чернорабочий. Я так и говорила на встречах с читателями, в библиотеках: Ал. Алтаев — популяризатор истории, помощник педагогам…»

Музей-усадьба Ал. Алтаева

В деревне Лосицы Плюсского района Псковской области на территории бывшей дворянской усадьбы Лог Гдовского уезда находится мемориальный музей писательницы (был открыт в 1967 году). Поначалу (впервые в 1895 году) М. В. Ямщикова приезжала сюда в гости к Варваре Николаевне Писаревой и её дочери, владелицам усадьбы с 1890 года. Позднее, в 1926 году она приобрела в собственность флигель от барского дома, где жила и работала в летние периоды с 1927 по 1958 год (за исключением военных лет). В музее сохранилась мебель, которой пользовалась Маргарита Владимировна, в частности — рояль, стол, за которым она работала. Здесь же представлены фотографии, рассказывающие о жизни писательницы и её близких, документы, личные вещи. В своей книге «Памятные встречи» Ямщикова писала:

«Я люблю Гдовщину, её леса, поля и прозрачную глубь реки Плюссы; милую Гдовщину, овеянную седыми преданиями, с её братскими могилами, оставшимися от древних битв, с её подмогильем-„городищем“, с языческими могилами и кладами, с её своеобразным говором…»

Подробно о своей жизни в деревне она рассказала в автобиографической повести «Гдовщина».

Семья

• Ямщикова-Дмитриева, Людмила Андреевна (1893—1978) — дочь и соавтор. Использовала псевдоним «Арт Феличе». Похоронена рядом с матерью.

Избранная библиография

• Собрание сочинений в 16 томах (1928-1930, вышли тома 1-2, 4-7, 9, 13-14, 16);
• Костры покаяния. М., 1903
• Ян Гус из Гусинца: Историческая повесть (1904);
• В волшебной стране ацтеков. М., 1904
• Бевенутто Челлини. СПб., 1904
• В новый мир. СПб., 1905
• Ассан-Хыз. СПб, 1904; М., 1906
• Великий сказочник. СПб., 1905
• Дети скорби. СПб., 1907; М., 1908
• Апостол истины. СПб., 1908
• Вниз по Волге реке. Спб., 1908
• Гарибальди. СПб., 1908
• Впереди веков. СПб, 1910
• Две королевы. СПб., 1910
• Ганс-дударь. М., 1911
• За свободу родины. Спб., 1911
• В великую бурю. СПб., 1913
• Волны жизни. СПб., 1913
• Забытые тени. СПб., 1913
• Звезда Италии. СПб., 1913
• Гроза на Москве. СПб., 1914
• Король и инфант: Историческая повесть из времен Филиппа II. М., изд. Сытина,1915;
• В лесах днепровских. Ч.1-2. Пг., 1915
• Детство знаменитых людей. Ч. 1-2. М., 1918-1919
• Любовь великая. Пб., 1920
• Ал. Алтаев. На баррикадах: Сборник рассказов из истории Французской революции (XVIII—XIX вв.) / С предисловием В. Н. Залежского; Составитель Ал. Алтаев; Рисунки и обложка А. Могилевского. — М.—Л.: Земля и фабрика, 1924. — 234 с.
• Декабрята. – М.-Л., 1926.
• Великий мятеж. – М.-Л., 1927.
• Камень Катмира. – М.-Л., 1927.
• Мэгги с Змеиного острова. – М.-Л., 1927.
• Бунтари. – М.-Л., 1927, 2-е изд. 1930.
• Меч Али-Атора. – М.-Л., 1928.
• Бунтари в Сибири. – М.-Л., 1929.
• Власть и золото. – М., 1929.
• Когда разрушаются дворцы. – М.-Л., 1929, 1930.
• Взбаламученная Русь. – М., 1930.
• Косой и молотом. – М.-Л., 1930.
• Марат. Картины из истории Великой французской революции. – Харьков: Пролетарий, 1931.
• Памятные встречи: Воспоминания о русских художниках и артистах. – 1946.
• М. И. Глинка. Жизнь и творчество. – М.-Л., Детгиз, 1947.
• Чайковский: Биографическая повесть. – 1954.
• Повести. – 1957.
• Могучий слепец. Исторический роман о Я. Жижке. – 1959.
• Впереди веков. Леонардо да Винчи. Рафаэль. Микельанджело: повести. – М.: ГИДЛ, 1959; тираж 90 000 экз.
• Микеланджело. – Петрозаводск: ККИ, 1966; тираж 100 000 экз.
• Пасынки Академии. – 1967.
• Повести. – 1972.
• К вершинам искусства. – 1979.
• Гроза в Москве // Собрать Русь. – 1993.
• Костры покаяния. – 1993.
• Леонардо да Винчи, Рафаэль, Микеланджело: повести. – 1995.

Литература

• Литвинов В. Ал. Алтаев. — М., 1973.
• Мескин В. А. Алтаев Ал. // Русские детские писатели ХХ века: Биобиблиографический словарь. — М.: Флинта; Наука, 1997. — С. 28—30. — ISBN 5-02-011304-2.

Ссылки

• [www.az-libr.ru/index.shtml?Persons&000/Src/0010/e9216c21 Ямщикова Маргарита Владимировна]

Отрывок, характеризующий Ал. Алтаев

– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.