Аполлон и Гиацинт

Опера

Аполлон и Гиацинт, или Превращение Гиацинта
Место первой постановки	Зальцбург

«Аполлон и Гиацинт, или Превращение Гиацинта», KV 38 (лат. Apollo et Hyacinthus seu Hyacinthi Metamorphosis) — опера-интермедия В. А. Моцарта на либретто Руфинуса Видла, написанное на латинском языке.

Это первая настоящая опера Моцарта, так как «Долг первой заповеди» была в действительности ораторией.

Партитура Моцарта включает 2 гобоя, 2 валторны, небольшой состав струнных и бассо континуо (клавесин и виолончель).

Премьера состоялась 13 мая 1767 года в Большом зале Зальцбургского университета.

История создания

Конец каждого года в Зальцбургском университете отмечался постановкой учебного спектакля. Когда Моцарт получил заказ на сочинение, ему едва исполнилось 11 лет.

Руфинус Видл, профессор Университета и отец-бенедиктинец, сочинял латинскую драму «Милосердие Крёза», а опера «Аполлон и Гиацинт» предполагалась как интермедия к этой драме.

Премьера

Премьера состоялась в Зальцбургском университете 13 мая 1767 г.

В премьере принимали участие мальчики — ученики университета: Матиас Штадлер (Эбал), Феликс Фухс (Мелия), Кристиан Энцингер (Гиацинт), Йоханн Эрнст (Аполлон), Йозеф Фонтертон (Зефир), Йозеф Брюндл и Якоб Мозер (жрецы Аполлона).

Действующие лица

• Эбал, царь Лакедемонии (тенор)
• Мелия, дочь Эбала (сопрано)
• Гиацинт, сын Эбала (сопрано или дискант)
• Аполлон, юное божество (альт)
• Зефир, друг Гиацинта, влюбленный в Мелию (сопрано)
• Первый жрец Аполлона (бас)
• Второй жрец Аполлона (бас)

Источник для либретто

В основе либретто лежит древнегреческий миф, изложенный римский поэтом Овидием в его произведении «Метаморфозы».

Синопсис

Акт 1

Эбал и Гиацинт готовят жертву Аполлону. Зефир просит не забывать и других богов. Эти слова вызывают гнев Аполлона. Ударом молнии он разбивает жертвенный алтарь. Гиацинт просит милости у богов. Является Аполлон и объявляет, что берёт себе в жены Мелию, что вызывает ревность Зефира.

Акт 2

Эбал и Мелия счастливы, но ужасную весть приносит Зефир: играя в лугах в диск, Аполлон попал в Гиацинта и смертельно ранил его. Но Зефир солгал, это он убил Гиацинта. Аполлон в гневе превращает его в ветер. Мелия не верит в невиновность Аполлона. Она приказывает ему удалится и забыть о ней.

Акт 3

Эбал находит Гиацинта в лугах. Перед смертью он успевает сказать, что диск бросил Зефир. Мелия и Эбал просят Аполлона вернуть покровительство их царству. Аполлон прощает их и, в знак своей любви, превращает Гиацинта в цветок.

Отрывок, характеризующий Аполлон и Гиацинт

– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.