Араканские царства
| История Мьянмы[п] |
|---|
 |
|
|
|
|
|
Список столиц[en] • Бирманские хроники[en] |
Араканские царства — государственные образования на территории современной Мьянмы.
Историческая область Аракан протянулась узкой полосой вдоль восточного побережья Бенгальского залива, а от основной территории Мьянмы отделена Чинскими горами. Это благоприятствовало её большей связи с Индией, чем с основной территорией Мьянмы, и первые государственные образования в Аракане появились под влиянием индийской цивилизации. Традиция относит их зарождение к 3325 году до н. э., однако ни эпиграфика, ни археология не могут подтвердить обоснованность этой даты.
В первые века нашей эры центром араканской государственности был город Диньявади в районе современного Акьяба. В 788 году столицей стал город Вейшали. Он оставался ею до конца XI века, поэтому и само средневековое араканского государство в историографии также называют Вейшали.
До настоящего времени не удалось воссоздать сколь-нибудь целостную картину даже политической жизни этого государства. По находкам медалей и монет удалось выяснить лишь имена правителей и периоды их пребывания на троне. Надписи на монетах сделаны шрифтом нагари, названия династий в Диньявади и Вейшали также были индианизированы, цари обычно изображались с эмблемами Шивы. С первых веков нашей эры в Аракане распространились и индийские религии — буддизм и брахманизм.
В араканских хрониках почти не сохранилось свидетельств о взаимосвязях с государством Шрикшетра, хотя имеется упоминание о том, что в IX веке внук араканского царя женился на принцессе пью, и о войнах с пью в X веке. Однако, так как к этому времени государство Шрикшетра уже перестало существовать, учёные полагают, что скорее в хрониках нашли отражение попытки завоевания Аракана более поздним государством — Паганом. Паган сумел навязать даннические отношения лишь северной части Аракана, при этом его правители остались суверенными.
После того, как в XIII веке Паганское царство было разгромлено монголами и распалось на части, Аракан стал полностью независимым. От набегов шанов, изгнавших монгольских ставленников и начавших основывать свои государства, Аракан был избавлен благодаря тому, что был отделён от центральной равнины горами, и занятые междоусобной борьбой шаны не могли выделить силы на столь трудную экспедицию. Однако с другой стороны независимости Аракана угрожал Бенгальский султанат.
В правление араканского царя Минтхи (1279—1374) произошло нападение на Аракан бенгальского флота. Араканцам удалось потопить вражеские суда, перегородившие устье реки Хинья около Читтагонга, забросав их камнями и спустив на них по реке горящие плоты.
В 1374 году часть араканских правящих слоёв обратилась к царю государства Ава — Минджи Свасоке — с просьбой назначить на освободившийся араканский трон своего ставленника, что тот и сделал. В 1381 году он провозгласил царём Аракана своего сына, которого араканцы, однако, свергли в 1385 году.
В 1404 году на араканском троне утвердился царь Нарамейхла (Минсоман), однако через два года авские войска снова посадили здесь своего ставленника. Нарамейхла бежал в Бенгалию. Помощь бенгальцев позволила Нарамейхле в 1430 году провозгласить независимость Аракана. В 1433 году он основал новую столицу — Мьяу-У (Мрохаун). Так появилось средневековое араканское государство.
Источники
- «История Востока» (в 6 т.). Т.II «Восток в средние века» — Москва: издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2002. ISBN 5-02-018102-1
Напишите отзыв о статье "Араканские царства"
Отрывок, характеризующий Араканские царства
– Цел, Петров? – спрашивал один.– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
