Аргамаков, Константин Фёдорович

Константин Фёдорович Аргамаков
Дата рождения	1 марта 1836(1836-03-01)
Дата смерти	16 марта 1907(1907-03-16) (71 год)
Место смерти	Санкт-Петербург
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота, Генеральный штаб
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	2-я бригада 37-й пехотной дивизии, Свеаборгская крепость
Награды и премии	Орден Святого Станислава 2-й ст. (1863), Орден Святой Анны 2-й ст. (1871), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1873), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1876), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1883), Орден Святой Анны 1-й ст. (1887), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1890), Орден Белого орла (1896), Орден Святого Александра Невского (1906)
Связи	брат Василий Фёдорович Аргамаков
В отставке	действительный тайный советник, почётный опекун

Константи́н Фё́дорович Аргамако́в (1836—1907) — комендант Свеаборга, почётный опекун, генерал-лейтенант, действительный тайный советник.

Биография

Аргамаков родился 1 марта 1836 года, происходил из дворян Петербургской губернии и был сыном полковника Фёдора Исаевича Аргамакова.

Получив образование в 1-м кадетском корпусе, 11 июня 1855 года выпущен с чином прапорщика в лейб-гвардии Павловский полк. Поступив в Николаевскую академию Генерального штаба, Аргамаков успешно окончил её в 1859 году, 30 августа следующего года был произведён в подпоручики, а 12 января 1861 года переведён в Генеральный штаб с чином поручика.

Получив вскоре чин штабс-капитана (30 августа), Аргамаков 19 сентября 1861 года был назначен старшим адъютантом штаба Отдельного корпуса внутренней стражи, а 1 сентября 1864 года переведён на ту же должность в штаб местных войск Петербургского военного округа. 19 апреля 1864 года произведён в капитаны. 13 октября 1866 года назначен штаб-офицером для поручений при штабе войск гвардии и Петербургского военного округа, а два года спустя, 2 августа 1868 года — старшим адъютантом того же штаба и 17 апреля 1867 года произведён в подполковники.

1 февраля 1870 года Аргамаков занял должность начальника штаба 1-й гвардейской кавалерийской дивизии и 17 марта того же года был произведён в полковники. Пробыв в должности начальника штаба дивизии 10 лет, 30 сентября 1880 года он был назначен состоять для особых поручений при командующем войсками гвардии и Петербургского округа, через полгода (24 января 1881 года) произведён в генерал-майоры, а после вступления на престол Александра III зачислен в Свиту (2 марта 1881 года).

22 октября 1885 года Аргамаков получил 2-ю бригаду 37-й пехотной дивизии, которой командовал до 28 апреля 1893 года, когда был назначен комендантом Свеаборгской крепости. Оставаясь на посту коменданта в течение 10 лет, он получил чин генерал-лейтенанта (30 августа 1893 года) и в 1896 году — орден Белого орла и знак отличия за XL лет беспорочной службы.

27 марта 1903 года Николай II уволил Аргамакова от должности коменданта Свеаборга, переименовав в тайные советники и назначив почётным опекуном Петербургского присутствия Опекунского совета учреждений императрицы Марии. Год спустя, 28 марта 1904 года, Аргамаков был произведён в действительные тайные советники, а в 1906 году получил орден Святого Александра Невского. В качестве почётного опекуна являлся председателем Совета Института императрицы Марии.

Аргамаков скончался в Санкт-Петербурге 16 марта 1907 года и был похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Семья

Супруга Аргамакова Мария Ивановна на протяжении многих лет была начальницей Практической школы женских рукоделий в Санкт-Петербурге, являлась учредительницей и первой председательницей правления (в 1892 — 1901 годах) Санкт-Петербургского общества поощрения женского художественно-ремесленного труда, входила в состав Кустарного комитета Главного управления землеустройства и земледелия.

Его младший брат Василий Фёдорович Аргамаков был генерал-майором и с отличием участвовал в Русско-турецкой войне 1877 — 1878 годов; другой брат, генерал-майор в отставке Николай Фёдорович, был смотрителем здания Офицерского собрания армии и флота (Санкт-Петербург).

Награды

За свою службу Аргамаков был награждён многочисленными орденами, в их числе:

• Орден Святого Станислава 2-й степени (1863 год)
• Орден Святой Анны 2-й степени (1871 год)
• Орден Святого Владимира 4-й степени (1873 год)
• Австрийский орден Железной короны 2-й степени (1874 год)
• Орден Святого Владимира 3-й степени (1876 год)
• Орден Святого Станислава 1-й степени (1883 год)
• Орден Святой Анны 1-й степени (1887 год)
• Орден Святого Станислава 2-й степени (1890 год)
• Прусский орден Красного Орла 2-й степени со звездой (1890 год)
• Орден Белого орла (14 мая 1896 года)
• Орден Святого Александра Невского (2 апреля 1906 года)

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Т. 1. А — К. — М., 2009. — С. 72. — ISBN 978-5-9524-4166-8
• Пономарёв В. П., Шабанов В. М. Кавалеры Императорского ордена Святого Александра Невского. 1725 — 1917. Т. 3. — М., 2009. — С. 389. — ISBN 978-5-89577-145-7
• [vivaldi.nlr.ru/bx000010408/view#page=222 Аргамаков Константин Федорович] // Список генералам по старшинству. Составлен по 1 января 1903 года. — СПб.: Военная типография, 1903. — С. 192.
• Глиноецкий Н. П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. — СПб., 1882. — Паг. 2-я, с. 102.
• Милорадович Г. А. Список лиц свиты их величеств с царствования императора Петра I по 1886 год. — Киев, 1886. — С. 91.
• Весь Петербург на 1907 год. — СПб., 1907.
• [vivaldi.nlr.ru/bx000050135/view#page=111 Аргамаков, Константин Федорович] // Петербургский некрополь / Сост. В. И. Саитов. — СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1912. — Т. 1 (А—Г). — С. 89.

Отрывок, характеризующий Аргамаков, Константин Фёдорович

– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?