Бдительный (эсминец, 1906)
«Бдительный» — эскадренный миноносец типа «Инженер-механик Зверев», построенный для усиления Российского флота на Дальнем востоке. До 10 октября 1907 года числился миноносцем. Назван в честь одноимённого миноносца типа «Кит», погибшего в Порт-Артуре.
Содержание
Постройка и довоенная служба
Построен на верфи Шихау в Эльбинге. После спуска на воду секретно перевезен в Россию на пароходе. От отправки миноносца во Владивосток отказались из-за окончания военных действий с Японией. 20 октября 1905 года было решено заменить на строившихся миноносцах все 47-мм орудия на одно кормовое 75-мм и установить шесть пулемётов. Для растяжки радиосети на миноносце установили две мачты.
«Бдительный» прошёл капитальный ремонт корпуса и главных механизмов в 1910—1911 годах на заводе акционерного общества «Крейтон и Ко» в Санкт-Петербурге с заменой котлов. После ремонта скорость миноносца была равна 22,8 узлам.
Накануне Первой мировой войны миноносцы типа «Инженер-механик Зверев» свели в третий дивизион Первой минной дивизии.
Участие в Первой мировой войне
После начала Первой мировой войны «Бдительный» в составе дивизиона обеспечивал и прикрывал минно-заградительные, набеговые действия главных сил флота, эскортировал и осуществлял противолодочную оборону броненосных кораблей, нёс дозорную и конвойную службы.
В 1915-1916 годах прошёл капитальный ремонт.
8 июля 1916 года совместно с эсминцем «Внушительный» во время крейсерства в Ботническом заливе захватил по призовому праву германские пароходы «Вормс» и «Лиссабон».
Участвовал в Февральской революции. 7 ноября 1917 года вошёл в состав Красного Балтийского флота.
14 ноября 1917 года погиб, подорвавшись на германской мине.
27 ноября 1917 года[1] эскадренный миноносец «Бдительный» около 16ч проходил в районе острова Одерн 18-узловым ходом при видимости 4 кабельтовых; временами шел снег, дул ветер силою до 3 баллов.
Наткнувшись на мину (вес заряда 116 кг), поставленную с германской подводной лодки UC-4, миноносец начал тонуть. Взрывом ему оторвало всю носовую часть до командного мостика. Все находившиеся на мостике, вместе с командиром, погибли. Кормовая часть продолжала держаться на плаву, что дало возможность части личного состава спустить для спасения моторную шлюпку и идти на ней под веслами, так как мотор её не работал. Вторая шлюпка, спущенная на воду, быстро затонула, а следующую спустить не удалось, так как она была закреплена найтовами. На корме находились начальник дивизиона, инженер-механик и 20 человек команды, но, когда корма стала тонуть, большинство из них спрыгнуло в воду, имея при себе койки.
К 19 ч прибыл для спасения команды, оставшейся в воде, моторный катер «Линда», но ему не удалось спасти кого-либо, так как к этому времени, закоченев в холодной воде, все погибли.
Из личного состава спаслось только 10 человек, пришедших на шлюпке в Ментилуото.
Итоги. Силою взрыва уничтожило всю носовую часть миноносца, кормовая же часть некоторое время держалась на воде. Погибло 85,7 % личного состава[2].
Шлюпок было недостаточно, поэтому все офицеры предоставили возможность спастись на них матросам, оставшись на гибнущем судне[3].
См. также
Николай Лаврентьевич Максимов (командир миноносца в 1914 году).
Напишите отзыв о статье "Бдительный (эсминец, 1906)"
Примечания
Литература
- Афонин Н. Н. Эскадренные миноносцы типа «Касатка» (1898—1925). Серия «Боевые корабли мира». — Самара: АНО «Истфлот», 2005. — 88 с.: илл. ISBN 5-98830-011-1
- Больных А. Г. [militera.lib.ru/h/bolnyh2/04.html Балтика: На задворках Великой войны] (рус.) // Больных А. Г. Морские битвы Первой мировой: Трагедия ошибок. — М: АСТ, 2002.
Ссылки
[infoart.udm.ru/history/navy/rusdd087.htm#Bditelniy «Эскадренные миноносцы класса Инженер-механик Зверев»]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Бдительный (эсминец, 1906)
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
