Бесполов, Федот Евдокимович

Федот Евдокимович Бесполов
Род деятельности:	судостроение
Дата рождения:	13 ноября 1895(1895-11-13)
Место рождения:	Саратов
Гражданство:	Российская империя Российская империя, СССР
Дата смерти:	27 января 1983(1983-01-27) (87 лет)
Место смерти:	Ленинград
Награды и премии:

Федот Евдокимович Бесполов (1895—1983) — инженер-конструктор, кораблестроитель, разработчик проектов и строитель сторожевых кораблей, эскадренных миноносцев, Главный конструктор тяжёлого крейсера проекта 69 типа «Кронштадт» и линейного корабля проекта 24, Главный конструктор ЦНИИ-45 (ныне Крыловский государственный научный центр), кандидат технических наук, лауреат Сталинской премии.

Биография

Федот Евдокимович Бесполов родился 13 ноября 1895 года в Саратове в трудовой, но бедной и религиозной семье. Федот был средним сыном, в семье кроме него росли старший брат и младший Ипполит, а также сестра Ефросинья.

Ранние годы

Грамоту и математику изучил на дому у престарелой учительницы, которая, заметив его способности, убедила родителей отдать Федота учиться дальше и определила его в подготовительный класс саратовского реального училища, которое он окончил в 1913 году. После окончания училища он подал документы для поступления в Санкт-Петербургский политехнический институт императора Петра Великого, но по конкурсу не прошёл. Чтобы не пропал год, поехал в Екатеринослав, где поступил в Горный институт, во время учёбы в котором подрабатывал грузчиком в порту. В 1914 году вновь подал документы и поступил на кораблестроительное отделение петроградского политехнического института. Летом 1915 года проходил практику в Николаевском торговом порту, а затем на пароходе «Михаил» плавал между Николаевом и Одессой. Весной 1916 года Бесполов был призван на военную службу, но вскоре по состоянию здоровья получил отсрочку и продолжил учёбу. Во время учёбы в институте окончил курсы машинописи и стенографии. Во время Февральской революции участвовал в студенческих митингах. Летом 1917 года проходил практику на судостроительном заводе в Петрограде, стажировался в бригаде по сборке угольных барж для Белого моря. После окончания практики уехал в отпуск к родителям в Саратов, где заболел, и после выздоровления в Петроград не вернулся, так как занятия в институте были прерваны.

Весной 1918 года устроился работать в Саратовское районное управление водного транспорта. Работал сначала чертёжником второго разряда, затем получил первый разряд. С декабря 1918 по 1921 год работал заведующим отделением мастерских, которое объединяло все ремонтные предприятия по восстановлению волжских теплоходов, пароходов, буксиров и землечерпалок от Хвалынска до Царицына. В феврале 1921 года был откомандирован в Петроград для окончания института. Во время учёбы работал библиотекарем, казначеем, был председателем научного кружка кораблестроителей института, но чтобы прокормиться, ему приходилось также работать грузчиком в порту и на лесных складах. Летом 1924 года проходил практику на судостроительном завод им. А. А. Жданова, где принимал участие в ремонте и сдаточных испытаниях эскадренных миноносцев типа «Новик». Участвовал в ремонте парохода «Совет», на котором после окончания ремонта совершил рейс в Лондон. После окончания практики Беспалову предложили остаться на заводе в должности конструктора по строительству первых советских теплоходов-рефрижераторов. Ему пришлось вновь бросить учёбу в институте и работать на заводе. В общей сложности с вынужденными перерывами учёба Бесполова в институте продолжалась 17 лет.

Кораблестроитель

В январе 1930 года после окончания института получил квалификацию «инженер-кораблестроитель». Заведовал большой корпусной мастерской, объединявшей плаз, разметку, обработку деталей судов, работал конструктором, принимал участие в разработке проектов сторожевых кораблей типа «Ураган», которые строились в Ленинграде, Николаеве и на Дальнем Востоке в 1927—1930 годах и вводились в строй в 1930—1935 годах. Также участвовал в проектировании и строительстве лидеров эскадренных миноносцев типа «Ленинград» на судостроительном заводе им. А. А. Жданова.

С середины 1930-х годов работал в ЦКБС-1 (было переименовано в ЦКБ-17, ныне ОАО «Невское проектно-конструкторское бюро») руководителем группы, помощником начальника отдела, начальником отдела. Участвовал в проектировании эскадренных миноносцев типа «Гневный» проекта 7, в составлении чертежей эсминца «Опытный», а также в разработке проекта и выпуске рабочих чертежей тяжёлого крейсера. Являлся помощником главного инженера строительства кораблей В. А. Никитина.

Летом 1939 года Бесполов был в числе приглашённых в Кремль на прием, посвященный первому Дню Военно-Морского Флота СССР. В том же году решением Народного комиссариата судостроительной промышленности СССР назначен главным конструктором тяжёлого линейного крейсера типа «Кронштадт» (проект 69). Всего планировалось построить 15 крейсеров данного типа. Два первых крейсера были заложены в декабре 1939 года: «Кронштадт» — на Адмиралтейском заводе в Ленинграде, а «Севастополь» в Николаеве на судостроительном заводе № 200. Из-за неготовности многих планируемых к установке на крейсера систем строительство шло с большими трудностями. В первые месяцы Великой Отечественной войны строительство кораблей было прекращено, а после окончания войны достройку крейсеров признали нецелесообразной.

В 1942 году Бесполов за разработку проектов боевых надводных кораблей, вместе с другими специалистами ЦКБ-17, — конструкторами В. А. Никитиным, А. И. Масловым, Н. Н. Исаниным, Б. С. Фрумкиным и Г. А. Гасановым был удостоен «Сталинской премии за выдающиеся изобретения и коренные усовершенствования методов производственной работы» первой степени в размере 150 тысяч рублей.

19 октября 1944 года Наркомат судостроительной промышленности поручил конструкторскому бюро завода № 189 (Балтийский завод) разработать проект восстановления линкора «Петропавловск». Главным конструктором проекта был назначен А. Г. Соколов, а его заместителем Бесполов, фактически возглавивший разработку эскизного проекта. Однако проект восстановления линкора «Петропавловск» по экономическим причинам не был реализован.

В декабре 1945 года Бесполов вступил в партию. В первые послевоенные годы исполнял обязанности главного конструктора линейного корабля проекта 24. С 1948 года работал в ЦКБ-Л (в 1949 году переименовано в ЦКБ-16, с 1966 года ЦПК «Волна», ныне ОАО "СПМБМ «Малахит»).

В 1950 году был назначен главным конструктором, а затем старшим научным сотрудником в ЦНИИ-45 (ныне Крыловский государственный научный центр). Защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата технических наук. Руководил выработкой предложений по строительству малых линейных кораблей. В 1976 году вышел на пенсию. Дважды избирался депутатом Ленинградского городского Совета.

Умер Федот Евдокимович Бесполов 27 января 1983 года в Ленинграде.

Семья

Федот Бесполов с детства был влюблён в девушку Катю, с которой подружился ещё в Самаре. Жизнь и обстоятельства разъединили их, и только перед началом Великой Отечественной войны они встретились в Ленинграде. Екатерина была уже замужем и у неё росла дочь. Екатерина вместе с дочерью ушла от мужа к Бесполову. Своих детей Федот и Екатерина не имели. После смерти Екатерины её дочь — Вера Цинзерлинг, к тому времени вышедшая замуж и ставшая кандидатом медицинских наук, предлагала переехать Бесполову к ним, но он до конца своей жизни предпочёл жить в комнате коммунальной квартиры, чтя память о своей жене.

Публикации

• Бесполов Ф. Е. «Параболический метод проектирования судовой поверхности», Труды НТО судпрома, вып.111, 1968, с.93-96

Награды

• орден Трудового Красного Знамени;
• орден Отечественной войны 2-й степени;
• орден Красной Звезды.

Литература

• Доценко В. Д. Словарь биографический морской. — СПб.: Logos, 2000. — С. 49. — 456 с. — ISBN 5-87288-128-2.
• Зубов Б. Н. Записки корабельного инженера: Развитие надводного кораблестроения в Советском Союзе. — М.: Ключ, 1998. — С. 130, 197, 200, 201. — 480 с. — ISBN 5-7082-0040-5.
• Стволинский Ю. М. Конструкторы надводных кораблей. — Л.: Лениздат, 1987. — С. 92-110. — 270 с. — 100 000 экз..
• Васильев А. М., Морин А. Б.. Суперлинкоры Сталина. «Советский Союз», «Кронштадт», «Сталинград». — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2008. — С. 54. — 112 с. — 3500 экз. — ISBN 978-5-699-28259-3.
• Цыбин В. Саратовец Ф. Е. Бесполов - Главный конструктор крейсеров // Кто есть кто в Саратовской губернии. / Н. Трушкина. — Саратов.: ООО «Приволжское изд-во», 2007. — С. 174-178. — 231 с.

Отрывок, характеризующий Бесполов, Федот Евдокимович

И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.