Бломе, Курт
| Курт Бломе | |
| Kurt Blome | |
 | |
| фото во время Нюрнбергского процесса над врачами | |
|---|---|
| Род деятельности: |
врач |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: |
10 октября 1969 (75 лет) |
| Место смерти: | |
Курт Бломе (нем. Kurt Blome) (родился 31 января 1894 года в Билефельде; умер 10 октября 1969 года в Дортмунде) — немецкий врач. Занимался изучением рака и биологического оружия.
Биография
В 1921 году по окончании медицинского образования представил дипломную работу «О поведении бактерий при воздействии электрического тока» (нем. Über das Verhalten von Bacterien im electrischen Strom).
В 1922 году вступил в НСДАП. В 1931 году становится также членом СА и руководителем санитарной бригады. В 1931 году открывает в Ростоке клинику кожных и венерических заболеваний. В 1936 году становится членом рейхскомитета по защите немецкой крови (нем. Reichsausschuß zum Schutze des deutschen Blutes). В 1939 году он становится заместителем руководителя национал-социалистического союза врачей и генералом врачебной службы. 29 августа 1939 года, за два дня до вторжения немецких войск в Польшу, становится заместителем министра здравоохранения Третьего рейха Леонардо Конти. В октябре 1939 года начинает выпускать ежемесячную газету «Цель и путь. Здравоохранение» (нем. Ziel und Weg. Die Gesundheitsführung). С 1940 г. возглавляет имперский исследовательский совет (нем. Reichsforschungsrat) по вопросам наследственной и расовой чистоты[1].
В 1942 году выступил против плана уничтожения 35000 поляков больных туберкулёзом.[2]
С 30 апреля 1943 года Бломе становится главным уполномоченным по программе исследования рака. Согласно Эрнсту Клее[3] эта должность была лишь прикрытием программы по разработке биологического оружия.
В 1944 году Бломе становится членом научного совещательного штаба, всесильного в здравоохранении Третьего рейха того времени, Карла Брандта.
На последних выборах Третьего рейха был избран членом Рейхстага.
По окончании Второй мировой войны Бломе был арестован и предстал на Нюрнбергском процессе над врачами, на котором 20 августа 1947 года был оправдан. С 1948 года вновь начинает работать врачом дерматологом и урологом в Дортмунде.
Разработка биологического оружия
Согласно монографии Герхардта Гайслера[4], под руководством Бломе проводились испытания биологического оружия на людях. Оправдание Бломе на Нюрнбергском процессе над врачами он связывает с тем, что уже через два месяца он был допрошен в Кэмп-Дэвиде относительно разработок биологического оружия. С 1951 года Бломе становится сотрудником англ. U.S. Army Chemical Corps.
Напишите отзыв о статье "Бломе, Курт"
Литература
- [portal.d-nb.de/opac.htm?query=atr%3D131362747+OR+nid%3D131362747+OR+swRef%3D131362747&method=simpleSearch Литература о Бломе в каталоге немецкой национальной библиотеки]
- Врач в борьбе. Мысли. нем. Arzt im Kampf: Erlebnisse und Gedanken. — Лейпциг, 1942
Примечания
- ↑ Ernst Klee: Das Personenlexikon zum Dritten Reich. Wer war was vor und nach 1945. Fischer Taschenbuch Verlag, Zweite aktualisierte Auflage, Frankfurt am Main 2005, S. 54
- ↑ Цитата по Ernst Klee: Das Personenlexikon zum Dritten Reich, Fischer Taschenbuch 2005, S. 54.
- ↑ Цитата Ernst Klee: Das Personenlexikon zum Dritten Reich, Fischer Taschenbuch 2005, S. 54.
- ↑ нем. Biologische Waffen - nicht in Hitlers Arsenalen. Biologische und Toxin-Kampfmittel in Deutschland 1915-1945. Münster
См. также
|
Портал «Нацистская Германия» |
|---|
Отрывок, характеризующий Бломе, Курт
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
