Бомба Диснея

Бомба Диснея (англ. Disney Bomb, официально «4500-фунтовая бетонобойная/ракетная бомба») — двухтонная противобункерная авиационная бомба с ракетным ускорителем, разработанная Royal Navy в сотрудничестве с ВВС США в годы Второй мировой войны. Прозвище связано с пропагандистским фильмом, снятым студией Диснея.

Несмотря на удачную в целом идею, конструкторы не сразу добились точности, достаточной для поражения отдельных бункеров. Бомба была поставлена на вооружение только в конце войны и почти не повлияла на результат стратегических бомбардировок Германии.

История

Во время Второй мировой войны перед авиацией союзников (особенно стратегической) встала проблема разрушения заглубленных и укрепленных сооружений. Например бункеры подводных лодок Кригсмарине, защищённые 5—8-метровыми железобетонными перекрытиями с полыми промежутками для ослабления ударной взрывной волны, были практически непроницаемы для бомб обычного калибра. По мере расширения союзниками воздушной войны против стратегических объектов Германии, немцы всё активнее перемещали военные объекты и фабрики в бункеры, подземные сооружения, в горные массивы (в том числе в пещеры) и т. д., тем самым снижая эффективность бомбардировок.

Для поражения сильно защищенных объектов британская авиация использовала сверхтяжёлые бомбы, разработанные известным авиаконструктором Барнсом Уоллесом. Пятитонная бомба Tallboy, падая с высоты 7—8 км, достигала поверхности на сверхзвуковой скорости и проникала в грунт на глубину до 30 метров. Сейсмические волны, производимые подземным взрывом этой бомбы, разрушали заглубленные конструкции. Ещё больший эффект достигался при применении 10-тонной бомбы Grand Slam.

Бомбы Уоллеса имели и недостатки: для разгона до сверхзвуковой скорости бомбу требовалось сбрасывать с большой высоты, что усложняло бомбометание по точечным целям, снижая вероятность их поражения. Лишь немногие специально подготовленные экипажи могли эффективно применять такие бомбы, добиваясь прямых попаданий в цели. К тому же большие и тяжёлые бомбы требовали применения тяжёлых бомбардировщиков, количество которых было ограничено.

В поисках альтернативы американцы обратились к идее разгона бомбы путём ускорения падения бомб ракетным двигателем. Расчёты показывали, что такая ракето-бомба может иметь пробивную способность, сравнимую с «Tallboy», при намного меньших габаритах и массе и меньшей высоте сброса, что, в свою очередь, означало, что бомба сможет применяться с большей точностью и будет доступна для боевого применения большему спектру бомбардировщиков.

Конструкция

Ракетная бомба имела 5,3 метра в длину при диаметре 280 мм и массе в 2000 кг. Она состояла из трёх секций. Первая — головная — представляла собой проникающую боевую часть из особо прочной стали с зарядом из 230 кг взрывчатки. Вторая секция бомбы представляла собой разгонный твердотопливный ракетный двигатель, состоявший из 19 отдельных пороховых шашек от 3-дюймовых неуправляемых ракет. Третья секция бомбы включала стабилизаторы и механизм зажигания, включающий все двигатели одновременно по сигналу от барометрического датчика и питаемый от турбогенератора.

Для точного попадания бомба должна была быть сброшена с высоты до 6100 метров. После сброса бомба падала около 30 секунд, пока не достигала расчётной высоты. Механизм зажигания активизировал двигатели, одновременно сбрасывая хвостовую секцию. Горение топлива в двигателе продолжалось 3 секунды, за которые он разгонял бомбу до скорости около 440 м/с (1,29 Маха). Боевое применение показало, что разогнавшаяся бомба пробивала слой железобетона в 4,5 м. Расчётная пробиваемость составляла около 5 м, но на практике эти данные не были проверены.

Разработка и испытания

Хотя бомба применялась исключительно ВВС США, значительную роль в её разработке и испытаниях сыграли и англичане. Разработка велась под эгидой британского Королевского флота, желавшего создать эффективное оружие для борьбы с бункерами для подводных лодок. Так как британский Королевский флот не располагал самолетами, способными бомбардировать такие объекты бомбами вроде «Tallboy», было заключено соглашение с дислоцирующимися в Великобритании американскими бомбардировочными частями о вооружении новым оружием американских бомбардировщиков. Британские королевские ВВС никогда не проявляли интереса к бомбе и даже не думали её применять.

Большую роль в проекте бомбы сыграли предоставленные Королевским Флотом данные о бетонобойном действии 381-миллиметровых снарядов линейных кораблей. Само по себе обозначение — «бомба Диснея» — было взято из пропагандистского мультфильма 1943 года, отснятого студией Уолта Диснея. В фильме предлагалось использовать бетонобойные бомбы с ракетным двигателем для поражения бункеров.

Испытания бомбы начались в начале 1945 года. Опытные заряды сбрасывались с бомбардировщиков B-17 на захваченный союзными войсками бункер Эперлек, считавшийся хорошим примером германского железобетонного сооружения.

Новые бомбы не помещались в бомболюке B-17. Для их размещения использовалась внешняя подвеска, аналогичная применяемой для планирующих бомб Aeronca GB-1.

Боевое применение

Первые боевые вылеты с боевым применением ракетных бомб были совершены лишь в феврале 1945 года. Целью для них стали бетонные бункеры подводных лодок и торпедных катеров в Эймейдене (Голландия). Укрытия были защищены 3-метровым слоем бетона, и имелось по крайней мере одно сооружение, имевшее защиту из двух слоев железобетона толщиной в 3,7 и 1,4 метра соответственно, между которыми был предусмотрен промежуток для ослабления взрывной волны. В бункерах размещались торпедные катера и подводные лодки типа «Бибер». Для обеспечения наступления союзников порт было необходимо вывести из строя. С августа 1944 года Королевские ВВС неоднократно бомбили бункера, в том числе сбросив 53 сверхтяжёлые бомбы «Tallboy», но результаты бомбежек были неудовлетворительны. Только после этого было решено испытать новые американские бомбы. 10 февраля 1945 года 9 бомбардировщиков B-17, несущих по две ракетные бомбы, совершили атаку на бункеры. Эффект был значительный — несколько бомб пробили бетон и взорвались внутри бункеров, тогда пустовавших. Повторная атака была выполнена 14 марта также 9 самолётами.

30 марта 36 бомбардировщиков, снаряжённых ракетными бомбами, выполнили атаку на исполинский бункер «Valentin» в окрестностях Бремена — гигантский сборочный цех, где из доставляемых с заводов секций собирались новые субмарины. Этот огромный судостроительный завод-бункер позволил бы нацистам поддерживать темпы спуска на воду новых субмарин даже в ситуации тотальных воздушных бомбардировок. Его разрушение рассматривалось как ключевой пункт в предотвращении попыток немцев начать новую тотальную подводную войну.

Крыша гигантского бункера была уже пробита до этого двумя 10-тонными бомбами «Гранд Слэм», но немцы немедленно начали восстановительные работы. 30 марта на бункер были сброшены более 60 ракето-бомб. Только одна такая бомба пробила крышу, причинив некоторый вред заводу. Тем не менее, вскоре после этого немцы прекратили работы над бункером.

4 апреля 1945 года 24 бомбардировщика атаковали 48 бомбами защищённые цели в Гамбурге. Из-за плохих погодных условий бомбометание велось по радару. Планировавшийся второй рейд в мае 1945 года был отменён в связи с капитуляцией Германии. Всего на цели были сброшены 158 «бомб Диснея».

Послевоенные разработки

Ограниченный опыт боевого применения противобункерных бомб во время Второй мировой войны не позволил принять окончательное решение о эффективности концепции противобункерного авиабомбового оружия, поэтому летом 1945 года Великобритания и США договорились о продолжении испытаний. Старый полигон в Уаттене был сочтён уже недостаточно крупным для таких испытаний, а Франция отказывалась предоставить в качестве целей для испытательных бомбардировок находящиеся на её территории бункеры, так как близость крупных портов могла повлечь за собой случайные разрушения гражданских объектов и косвенно навредить экономике Франции. Поэтому испытания проводились на германских бункерах в Гельголанде.

В 1946 году бункера подвергались совместной бомбардировке британскими «Tallboy» и «Grand Slam», американскими «Amazon» и «бомбами Диснея».

Испытания дали интересный результат: хотя пробиваемость более лёгких ракетных бомб оказалась ниже, чем у сейсмических бомб, тем не менее, производимый ими разрушительный эффект оказывался, как правило, сильнее. Это было связано с тем, что «Tallboy» быстрее терял скорость, проникая через бетон, и обычно детонировал в его толще, в то время как ракетная бомба пробивала перекрытие (пусть и меньшей толщины) насквозь и взрывалась уже внутри помещения. Тем не менее, была отмечена неудовлетворительная работа системы зажигания разгонной ДУ — у 37% сброшенных бомб двигатели не включились или включились невовремя. В целом результаты всех испытаний были сочтены недостаточно удовлетворительными и США и Великобритания занялись разработкой более совершенных проникающих авиабомб.

Интересный факт

Начиная с второй половины 1944 года Советский союз также разнообразил свой авиабомбовый арсенал бомбами с ракетными двигателями. Однако советские ракето-бомбы будучи лишь новой разновидностью обычных фугасных авиабомб предназначались лишь для повышения точности бомбометания (особенно пикирующими бомбардировщиками) а не для разрушения бункеров и др. подобных объектов.

См. также

• Стратегические бомбардировки в период Второй мировой войны

Ссылки

• [www.dtic.mil/cgi-bin/GetTRDoc?AD=ADA065940&Location=U2&doc=GetTRDoc.pdf|Air Proving Ground Command Eglin Field (31 October 1946). Comparative Test of the Effectiveness of Large Bombs against Reinforced Concrete Structures (Anglo-American Bomb Tests — Project Ruby) (Report). Orlando, Florida: US Air Force. ]
• Bateman, Alex (2009). Tony Holmes. ed. No 617 'Dambusters' Sqn. Oxford: Osprey. p. 111. ISBN 978-1-84603-429-9.
• Burakowski, Tadeusz; Sala, Aleksander (1960) (in Polish). Rakiety i Pociski Kierowane [Rockets and guided missiles]. Część 1 — Zastosowania (Volume 1 — applications). Warsaw: Wydawnictwo Ministerstwa Obrony Narodowej (Ministry Of National Defense Publishing House). pp. 556–557. Figure 280, p. 558, provides a detailed diagram of the Disney bomb (with its internals).
• Flower, Stephen (2004). Barnes Wallis' Bombs: Tallboy, Dambuster & Grand Slam. Stroud: Tempus.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Бомба Диснея

– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.