Броненосцы типа «Миссисипи»
Броненосцы типа «Миссисипи» (англ. Mississippi-class battleships — последняя серия эскадренных броненосцев, спроектированная для американского флота[1]. Проектировались как «линкоры второго ранга», уменьшенная и удешевленная версия броненосцев типа «Коннектикут». Из-за заниженной скорости и плохой остойчивости оказались малоудачными: в 1914 году были со значительной скидкой проданы греческому флоту. Участвовали в боевых операциях Первой Мировой, греко-турецкой войны 1919—1922 года и интервенции в Россию во время Гражданской Войны 1919—1922 года. В качестве учебных кораблей прослужили до Второй Мировой и во время германо-итальянского вторжения в Грецию были потоплены немецкими пикировщиками.
Содержание
История
В начале XX века, американский флот, наконец, набрался достаточно опыта, чтобы развернуть крупносерийное строительство больших, современных эскадренных броненосцев. За период 1900—1905 были заложены одиннадцать крупных броненосцев, составивших основу американского океанского флота.
Тем не менее, эффективность новых военно-морских программ по-прежнему подвергалась сомнению. Главной причиной была непрерывно растущая стоимость новых кораблей. Оппозиция в Конгрессе и Депаратменте Флота указывала на то, что высокая цена больших первоклассных кораблей может стать препятствием на пути их постройки в количестве, достаточном для защиты Атлантического и Тихоокеанского побережья и американских владений на Гавайях и Филиппинах. Панамский Канал в те годы только начинал строится, а опыт русско-японской войны продемонстрировал опасность длительных передислокаций кораблей между разными театрами в военное время. Критики логично замечали, что как бы ни были хороши в военном плане крупные броненосцы, тем не менее, каждый из них может находиться только в одном месте и выполнять только одну задачу в каждый конкретный момент. Поэтому количество кораблей было не менее важным параметром чем их боевые характеристики.
В качестве решения проблемы недостаточной численности линейного флота, оппозиция предлагала построить некоторое количество «удешевленных» линкоров, которые бы относились к первоклассным броненосцам примерно так же, как в эпоху парусного флота 74-пушечный линейный корабль — к 100-пушечному. Уступая в боевой силе, такие «экономические» линкоры могли бы быть дешевыми и соответственно — многочисленными, эффективно подкрепляя собой дорогие перворанговые корабли. Эту позицию поддерживали многие влиятельные офицеры, включая героя испано-американской войны адмирала Томаса Дьюи, и выдающегося морского теоретика Альфреда Тайера Мэхена.
В результате, военно-морской бюджет на 1903 год являл собой пример компромиссного подхода: в нём предполагалась закладка трех больших 16000-тонных броненосцев типа «Коннектикут» и двух малых 13000-тонных кораблей нового типа.
Конструкция
Военно-морской бюджет на 1903 год предусматривал два «малых» эскадренных броненосца водоизмещением не более 13000 тонн, но не уточнял конкретной их компоновки. Были рассмотрены ряд решений, включая усовершенствованную версию эскадренных броненосцев типа «Мэн» и полностью новый дизайн, вооруженный двенадцатью 254-мм орудиями главного калибра, ценой полного отказа от промежуточной артиллерии. В конечном итоге остановились на уменьшенной и менее скоростной версии эскадренных броненосцев класса «Коннектикут», строившихся параллельно.
Подобно прототипу, корабли имели гладкую верхнюю палубу, высокий борт и квадратную надстройку в центре корпуса, с двумя выступающими мостиками (служащими также основаниями боевых мачт) и двумя высокими трубами на ней. Особое внимание, как и на всех американских эскадренных броненосцах, уделялось значительному запасу хода и эффективности машин.
Вооружение
Корабли класса «Миссисипи» были вооружены аналогичном «Коннектикутам». Их главный калибр состоял из новых 45-калиберных 305-миллиметровых орудий, с эффективной дальностью стрельбы в 18000 метров. Установленные в носовой и кормовой броневых башнях, эти тяжелые пушки полностью соответствовали мировым стандартам, давая по 2-3 выстрела в минуту.
Промежуточное вооружение тоже не изменилось — оно состояло из 203-миллиметровых 45-калиберных орудий в четырёх двухорудийных башнях по краям надстройки, и 178-миллиметровых 45-калиберных орудий в казематах на главной палубе. Количество последних, по сравнению с «Коннектикутами» уменьшили до восьми (по четыре на борт). Предполагалось, что подобное вооружение будет более эффективно чем стандартные европейские модели: 203-миллиметровые орудия обладали большей бронепробиваемостью, 178-миллиметровые пушки большей скорострельностью, и были предельным калибром, с которым ещё можно было работать без применения механизмов перезарядки. Но на практике, как выяснилось, было бы более выгодно иметь единую батарею, состоящую только из 203-миллиметровых орудий или только из 178-миллиметровых орудий: на больших дистанциях, всплески от разрывов снарядов было невозможно различить, и управление огнём существенно затруднялось.
Противоминное вооружение состояло из двенадцати 76-миллиметровых орудий, расположенных в надстройке, шести 47-миллиметровых, двух 37-миллиметровых орудий на крыльях мостика и марсах боевых мачт, и шести 7,62-мм пулеметов Максима. Подводное вооружение состояло из двух 533-мм торпедных аппаратов.
Броневая защита
Броневые плиты кораблей серии «Миссисипи» были изготовлены из цементированной крупповской брони несколько улучшенной модели, созданной на заводах Midvale Steel. Их схема бронирования развивала концепцию бронирования «Коннектикута»: броненосцы имели сплошной пояс по ватерлинии, толщиной от 230 мм в цитадели и до 102 мм в оконечностях. За счет уменьшения толщины, центральную часть главного пояса удлинили до 74 метров, против 61 у «Коннектикута».
Сверху над главным поясом проходил верхний, толщиной 180 мм, прикрывающий борт в центральной части между башнями главного калибра. Артиллерия главного калибра была защищена 305-миллиметровой броней (тыльная часть башен утоньшалась до 203 мм), и барбеты под башнями имели толщину в верхней части — 254 мм, и в нижней — 180 мм. Башни вспомогательной артиллерии защищались 152-мм броней, а казематы 178-миллиметровых орудий — 180-миллиметровой.
Горизонтальная защита состояла из выпуклой броневой палубы, изготовленной из 76-миллиметровой стали. Центральная часть палубы проходила на уровне верхней кромки броневого пояса, в оконечностях опускаясь под воду к нижней кромке. У бортов, палуба опускалась к нижней кромке броневого пояса, формируя усиливающие горизонтальную защиту скосы.
Силовая установка
В движение «Миссисипи» и «Айдахо» приводились двумя паровыми машинами общей мощностью в 10 000 л. с. Это было почти вдвое меньше чем у предыдущего класса, и поэтому скорость кораблей не превышала 17 узлов (что считалось уже недостаточным по меркам 1903 года). Количество котлов Бэбкока-Уилкокса сократили до восьми, в результате чего удалось вывести дымоводы от них только в две трубы. Запаса угля хватало на 10 700 км экономического 10-узлового хода.
Служба
Два корабля серии «Миссисипи» были заказаны в 1903, заложены одновременно 12 мая 1904 года, спущены на воду в сентябре-декабре 1905 и вошли в строй 1 февраля 1908 («Миссисипи») и 1 апреля 1908 («Айдахо»). Оба корабля строила верфь «Уильям Крамп и сыновья».
Оценка проекта
Корабли класса «Миссисипи» были типичной демонстрацией неудачной концепции «экономичного» кораблестроения — постройки боевых кораблей с заведомо заниженными характеристиками с целью уложиться в ограниченный бюджет. Американцам удалось решить эту проблему сравнительно удачно: при водоизмещении на 3000 тонн меньшем, чем у «Коннектикутов», броненосцы типа «Миссисипи» были на один узел медленнее, и на четыре 178-миллиметровых орудия слабее вооружены чем их прототипы. Схема же бронирования их была даже несколько лучше, чем у более крупных аналогов (чему немало способствовало уменьшение длины корпуса).
Но в боевом плане оба этих корабля оказались неудачными, неустойчивыми кораблями, подверженными сильной качке. В плохую погоду, из 178-мм батарея вообще не могла использоваться из-за захлестывания волнами. Низкая скорость и неудовлетворительная мореходность делали малые линкоры класса «Миссисипи» неспособными эффективно взаимодействовать с крупными кораблями вроде «Вирджиний» и «Коннектикутов». Кроме того, к моменту, когда эти «экономичные» броненосцы вступили в строй, на стапелях США уже стояли новые дредноуты типа «Саут Кэролайн», по сравнению с которыми «Миссисипи» выглядели даже более устаревшими чем большие эскадренные броненосцы.
Все это наглядно объясняет, почему ВМФ США активно искал повода избавиться от этих кораблей (сэкономив средства на их поддержании в строю и комплектации) и без колебаний продал их Греции всего за 6,27 миллионов долларов — хотя самому флоту США они шесть лет назад обошлись в 8,73 миллиона, даже без учета ремонтов и модернизаций.
Напишите отзыв о статье "Броненосцы типа «Миссисипи»"
Ссылки
- ↑ Но не последняя построенная. Линкор BB-25 «Нью-Хэмпшир», относящийся к предыдущему классу «Коннектикут», вступил в строй позже этих кораблей.
- Alden,John D. American Steel Navy: A Photographic History of the U.S. Navy from the Introduction of the Steel Hull in 1883 to the Cruise of the Great White Fleet. — Annapolis: Naval Institute Press, 2008.
- Bellou, Fotini; Couloumbis, Theodore, eds. Greece in the Twentieth Century. — London: Frank Cass Publishers, 2003. ([www.amazon.com/Greece-Twentieth-Century-Fotini-Bellou/dp/071468340X#reader_071468340X viewable online)]
- Cressman, Robert J. Idaho, Dictionary of American Naval Fighting Ships. — Washington DC: U.S. Navy Department, Naval History & Heritage Command, 2007. published online, [www.history.navy.mil/danfs/i1/idaho-ii.htm Retrieved 2010-10-5]
- Cressman, Robert J. Dictionary of American Naval Fighting Ships. — Washington DC: U.S. Navy Department, Naval History & Heritage Command, 2007. published online, [www.history.navy.mil/danfs/m12/mississippi-ii.htm Retrieved 2010-10-5]
- Fotakis, Zisis. 'Greek Naval Strategy and Policy, 1910–1919. — London: Taylor & Francis, Inc, 2005. [books.google.com/books?id=RlcgBaor_hwC&pg=PA71&dq=greek+navy&hl=en&ei=HgyhTLT9MZOksQPh5ZDWAQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=2&ved=0CDAQ6AEwAQ#v=onepage&q=%22brown%20mission%22&f=false viewable online]
- Friedman, Norman. U.S. Battleships: An Illustrated Design History. — Annapolis: Naval Institute Press, 1985. [books.google.com/books?id=Y41Ha_3HsrYC&dq=u.s.+battleships+an+illustrated+design+history&printsec=frontcover&source=bn&hl=en&ei=us6STKadIJG-sAPx2pzlCQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=6&sqi=2&ved=0CDsQ6AEwBQ#v=onepage&q&f=false (viewable online)]
- Friedman, Norman. Naval Firepower: Battleship Guns and Gunnery in the Dreadnought Era. — Annapolis: Naval Institute Press., 2008. [books.google.com/books?id=F1WQqhjs4hoC&printsec=frontcover&dq=Naval+Firepower:+Battleship+Guns+and+Gunnery+in+the+Dreadnought+Era&source=bl&ots=p6U1dxs7_V&sig=ZtIU2hmJOvT1TRSG2Q6J-LSP_R0&hl=en&ei=MaycTNLbIIaisAOfsvTVAQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3&ved=0CB8Q6AEwAg#v=onepage&q&f=false viewable online]
- [books.google.com/books?id=bJBMBvyQ83EC&printsec=frontcover Conway's All the World's Fighting Ships, 1922–1946]. — Annapolis: Naval Institute Press, 1980. — ISBN 0870-2-1913-8.
- Conway's All the World's Fighting Ships: 1906–1922. — Annapolis: Naval Institute Press, 1984. — ISBN 0870219073. [books.google.com/books?id=V2r_TBjR2TYC&printsec=frontcover&dq=Conway's+All+the+world's+fighting+ships,+1906-1921&source=bl&ots=wSA6xBjEPA&sig=YqcQjddWhb91DDS-MLp2ypVsTyw&hl=en&ei=IbmYTKCrIILmsQO9rPXbDA&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3&sqi=2&ved=0CCgQ6AEwAg#v=onepage&q&f=false viewable online]
- Gardiner, Robert; Lambert, Andrew. Steam, Steel and Shellfire: The Steam Warship, 1815–1905. — London: Conways, 2001.
- Hore Peter. Battleships of World War I. — London: Southwater Books, 2006. — ISBN 978-184476-377-1.
- Hore Peter. Battleships. — London: Anness Publishing Ltd, 2007. — ISBN 978-075481-407-8.
- Hovgaard, William. Modern History of Warships. — London: Conway Maritime Press, 1920. [babel.hathitrust.org/cgi/pt?id=mdp.39015037063453 viewable online]
- Kinross, Patrick. Atatürk, the rebirth of a nation. — London: Weidenfeld and Nicolson, 1964.
- Koliopoulos, John S.; Veremis, Thanos M. Modern Greece: A History Since 1821. — Oxford: Wiley, John & Sons, 2010.
- Paizis-Paradellis,Vice Admiral C., HN. Hellenic Warships 1829–2001 (3rd Edition). — Athens, Greece: The Society for the study of Greek History, 2002. — ISBN 960-8172-14-4.
- Reilly, John C., Jr.; Scheina, Robert L. American Battleships 1886–1923. — Maryland: Naval Institute Press, 1980. — ISBN 087-021-524-8.
- Rose, Lisle A. Power at Sea The Age of Navalism, 1890–1918. — Columbia, Missouri: University of Missouri Press, 2007. ([books.google.com/books?id=tFPyQotIVMUC&pg=PA308&lpg=PA308&dq=American+Steel+Navy:+A+Photographic+History+of+the+U.S.+Navy+from+the+Introduction&source=bl&ots=6F1gBSMg2P&sig=axF66NHkdu1j2537RdkvNuIERn8&hl=en&ei=1NCTTN3WEIP6sAOthpTACg&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=7&ved=0CDMQ6AEwBjgU#v=onepage&q=American%20Steel%20Navy%3A%20A%20Photographic%20History%20of%20the%20U.S.%20Navy%20from%20the%20Introduction&f=false viewable online])
- Sondhaus, Lawrence. Naval Warfare 1815–1914. — London: Routledge, 2001.([books.google.com/books?id=w5N-c7YMrJYC&dq=Naval+Warfare+1815%E2%80%931914&printsec=frontcover&source=bn&hl=en&ei=cf2TTOD6J4v0tgPs-5jBCg&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=4&sqi=2&ved=0CCsQ6AEwAw#v=onepage&q&f=false viewable online])
- U.S. Navy Department, Bureau of Ordnance. Navy Ordnance Activities, World War, 1917–1918. — Washington: Government Printing Office (GPO), 1920. [books.google.com/books?id=yrggAAAAMAAJ&printsec=frontcover&dq=Navy+Ordnance+Activities:++World+War+1917-1918&source=bl&ots=eaayt2r7Gt&sig=_VfG_JYCcX94CRH_D_qahGEdL10&hl=en&ei=eX6cTLbVFIaosAPJlu3VAQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=2&ved=0CCAQ6AEwAQ#v=onepage&q=battleship&f=false (viewable online)]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Броненосцы типа «Миссисипи»
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»
Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
