Буонарроти, Филиппо

Буонарроти, Филиппо
Дата рождения:	11 ноября 1761(1761-11-11)
Место рождения:	Пиза
Дата смерти:	17 сентября 1837(1837-09-17) (75 лет)
Место смерти:	Париж

Филиппо Микеле Буонарроти (итал. Filippo Giuseppe Maria Ludovico Buonarroti, Filippo Michele Buonarotti, фр. Philippe Buonarroti; 11 ноября 1761, Пиза — 17 сентября 1837, Париж) — итальянский и французский политический деятель и революционер.

Биография

Получил хорошее образование в старинной аристократической семье, считающей в числе своих предков знаменитого Микеланджело. Учился литературе и юриспруденции в Пизанском университете (доктор права), где начал издавать газету «Gazetta Universale». Познакомившись с энциклопедистами и в особенности с сочинениями Жан-Жака Руссо, Буонарроти стал горячим приверженцем идей, воодушевлявших первых деятелей Великой французской революции. Навлекши на себя своим свободомыслием гнев великого герцога тосканского Леопольда II, Буонарроти бежал (1790) на Корсику, где активно выступал против сторонников отделения острова от Франции, писал в «Giornale patriottico di Corsica». Там же познакомился с семьей Бонапартов. Начал издавать журнал «l’Amico della liberta italiana» и основывать демократические союзы, разветвления которых распространились по всей Италии. Вернувшись в июне 1791 года в родную Тоскану, был подвергнут аресту.

Когда во Франции была провозглашена Первая французская республика, Буонарроти явился в Париж и сразу занял влиятельное положение в клубе якобинцев и партии монтаньяров. 27 мая 1793 года Национальный конвент даровал Буонарроти звание французского гражданина и послал его на Корсику, чтобы воспрепятствовать сепаратисту Паскалю Паоли передать остров в руки англичан. Но он явился туда слишком поздно. Через некоторое время Буонарроти был назначен гражданским комиссаром в итальянскую армию. В 1794—1795 годах был национальным агентом в Онеле. После падения Робеспьера (1794) он, как сторонник якобинства, был арестован термидорианским властями, но через несколько месяцев выпущен. В тюрьме Плесси он познакомился с Гракхом Бабёфом и стал поклонником его идей.

Оказавшись на свободе (1795), принял активное участие в деятельности «Общества Пантеон» (клуб Пантеон). Встречи проходили в трапезной бывшего Монастыря святой Женевьевы, близость которого к знаменитой усыпальницы «Пантеон» и дала имя обществу. Когда левые настроения в клубе стали преобладающими, по решению Директории от 7 вантоза IV года Общество было закрыто. 9 вантоза эту миссию выполнил лично командующий «внутренней армией» (то есть парижским гарнизоном) генерал Бонапарт. Для бабувистов следующим этапом борьбы с Директорией стал «Заговор равных».

«Тайная директория общественного спасения» была создана 10 жерминаля IV года (30 марта 1796 года). В ней изначально было четыре члена:

• Гракх Бабёф
• Феликс Лепелетье
• Сильвен Марешаль
• Пьер Антуан Антонелль.

Но вскоре в состав Тайной директории вошли:

• Филипп Буонарроти
• Огюстен-Александр Дарте
• Робер-Франсуа Дебон (Debon; 1755—?) — до Революции жил в Англии и США, был арестован после 9 термидора, в тюрьме Плесси познакомился с Бабёфом и Буонарроти.

Тайная Директория просуществовала лишь 40 дней. Арестовано было около 250 человек, привлечено к суду — 65, по словам Буонарроти, только половина прямо или косвенно имела отношение к заговору. Суд проходил из страха беспорядков в городе Вандоме. 56 человек было оправдано, 7 подсудимых, в том числе Жермен и Буонарроти, приговорены к ссылке, ещё 2 — Бабёф и Дарте — к гильотине. Арестованный 22 флореаля и помещенный вместе с Бабёфом в башню Тампль, затем преданный вандомскому суду, Буонарроти вместо защиты смело изложил судьям свой идеал социального переустройства.

Г. Бабёф и О.-А. Дарте были казнены 8 прериаля V года (27 мая 1797 года). К высылке были приговорены: Жермен, Казен, Блондо, Буэн, Моруа, Менесье. В Шербурскую крепость на острове Пеле их везли в железной клетке. Затем Буонарроти был заключен на острове Олерон. В 1800 году по личному указанию Наполеона заключение было заменено для Буонарроти простым полицейским надзором в городке Соспелло департамента Приморские Альпы.

В 1801 году Наполеон хотел привлечь на свою сторону Буонарроти, предложив ему важный служебный пост, но Буонарроти, угадывая честолюбивые замыслы знакомого ему с острова Корсика Бонапарта, отверг его предложения. Непримиримый революционер и республиканец, Буонарроти, пользуясь своим местожительством на границе Франции и Италии, стремился завязать более тесные отношения между республиками обеих стран.

Переведенный в 1806 году в Гренобль, Буонарроти не переставал составлять замыслы против Наполеона. После Реставрации Бурбонов Буонарроти поселился в Женеве, продолжая с непреклонной энергией пропагандировать свои идеи. В 1808 году Буонарроти основывает масонскую ложу «Искренние друзья» («Les Sublimes Maitres Parfaits»). Городские власти требовали выселения опасного бунтовщика. В 1813 году выслан в Гренобль. Находясь в постоянных сношениях с карбонарскими вентами и масонскими ложами, Буонарроти являлся душой всех республиканско-революционных попыток. Жестокое подавление движения 1820—21 годов в Пьемонте и Неаполе не лишило его мужества; несмотря на свои скудные средства, добываемые уроками, он давал широкое гостеприимство всем беглецам и изгнанникам. По политическим причинам разорвал отношения с Джузеппе Мадзини.

В 1828 году он принужден был оставить Женеву и отправился в Брюссель, где издал во исполнение предсмертной воли Бабёфа «Заговор во имя равенства, именуемый заговором Бабёфа» (фр. «Conspirantion pour l’Egalite, dite de Babeuf, suivie du proces auquel elle donna lieu»). Июльская революция (1830) во Франции оживила его надежды и призвала его в Париж, где провёл последние годы жизни. Буонарроти умер в 1837 году, оставшись до конца своей жизни строгим, неподкупным идеалистом-республиканцем. Архив Буонарроти находился у Бодемана, а после его смерти был передан в Национальную библиотеку Франции (1910).

В обосновании коммунистических идей Буонарроти отличался от Бабёфа следующим: значительным приятием рационализма и деизма, сочувствием возможности бессмертия души и, вследствие того, религиозному обоснованию социализма у Анри Сен-Симона. Признавал необходимость установления революционной диктатуры сразу после восстания. Оказал влияние на взгляды Л. О. Бланки и других представителей французского утопического коммунизма 30—40-х гг. В процессе подготовки революции Буонарроти придавал решающее значение созданию нелегальной, иерархичной и строго законспирированной организации. Эти взгляды были восприняты бланкистами.

Работы

• Histoire des sociétés secrètes de l’armée (1815)
• Conspiration des égaux (1828)
• Histoire de la Conspiration pour l'Égalité dite de Babeuf (1828)
• Riflessi sul governo federativo applicato all’Italia (1831)
• Del governo d’un popolo in rivolta per conseguire la libertà (1833)
• Observations sur Maximilien Robespierre (1836)

См. также

• Бабёф, Гракх
• Бабувисты

Библиография

• Georges Weill, " Philippe Buonarroti (1761—1837) ", Revue historique, Tome 76, mai-août 1901, Paris, Félix Alcan éditeur, p. 241—275.
• Georges Weill, " Les papiers de Buonarroti "], Revue historique, Tome 88, mai-août 1905, Paris, Félix Alcan éditeur, p. 317—323.
• Paul Robiquet, Philippe Buonarroti et la secte des Égaux d’après des documents inédits, Paris, Hachette, 1910, 330 pages.
• Albert Mathiez, La politique de Robespierre et le 9 Thermidor expliqués par Buonarroti, Le Puy, Imprimerie Peyriller, Rouchon & Gamon, 1910, 33 pages.
• Walter Haenisch, La vie et les luttes de Philippe Buonarroti, Paris, Au bureau d'éditions, 1938, 112 pages.
• Alessandro Galante Garrone, Buonarroti e Babeuf, Turin, Francesco de Silva editore, collection " maestri e compagni ", Vol. XII, 1948.
• Samuel Bernstein, Buonarroti, Paris, Hier et Aujourd’hui, 1949, 272 pages.
• Armando Saitta, Filippo Buonarroti. Contributi alla storia della sua vita e del suo pensiero, Edizioni di Storia e letteratura, Rome : 1950-51, 2 volumes (293 et 314 pages).
• Julien Kuypers, Les Égalitaires en Belgique. Buonarroti et ses sociétés secrètes, d’après des documents inédits (1824—1836), Bruxelles, Librairie Encyclopédique, 1960, 152 pages.
• Alessandro Galante Garrone, Philippe Buonarroti et les révolutionnaires du XIXe siècle (1828—1837), Paris, Champ libre, 1975, 396 pages.
• Arthur Lehning, De Buonarroti à Bakounine. Études sur le Socialisme International, Paris, Champ libre, 1977, 351 pages.
• Jean Defranseschi, " L’expérience de Philippe Buonarroti. Les structures agraires de la Corse, au début de la Révolution française " in Annales historiques de la Révolution française, n° 260, 1985, p. 236—258.
• Federici Libero, L’egualitarismo di Filippo Buonarroti, Saonara (Padoue), Il Prato, collection " I Cento Tallerii ", 2006, 132 pages.
• Jean-Marc Schiappa, Buonarroti l’inoxydable (1761—1837), Paris, Éditions Libertaires, 2008, 236 pages.

Ссылки

• [web.archive.org/web/20050824202646/tmnlib.ru/resources/abstract/pdf/Solomatin.pdf Соломатин Вячеслав Владимирович. Формирование и эволюция мировоззрения Филиппо-Микеле Буонарроти накануне и в первые годы Великой французской революции. (1777—1797 гг.). Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук. — Тюмень: Тюменский государственный университет, 2003.] (PDF)
• [vive-liberta.narod.ru/biblio/babeuf_dommang.pdf М.Домманже. Бабеф и заговор равных]
• [web.archive.org/web/20091229083433/vive-liberta.narod.ru/biblio/babeuf_shcheg.pdf П.Щеголев. Заговор Бабефа]
• [web.archive.org/web/20070902085420/vive-liberta.narod.ru/biblio/neojacob_tugbaran.htm Д.Туган-Барановский. Наполеон и Республиканцы]
• [vive-liberta.narod.ru/biblio/babeuf_erenburg.pdf И.Эренбург. Заговор равных]
• [vive-liberta.narod.ru/journal/chert_egalite.pdf Черткова Г. От Бабефа к Буаноротти: движение во имя равенства или Заговор равных?]
• [guides.rusarchives.ru/search/single/FondSearchAction.html?fund_id=316486 Опись Фонда Ф. Буонарроти в] Российском государственном архиве социально-политической истории

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Буонарроти, Филиппо

Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.