Вентцель, Елена Сергеевна

Елена Сергеевна Вентцель
Елена Сергеевна Долгинцева
Место рождения:	Ревель
Научная сфера:	теория вероятностей, теория игр, динамическое программирование
Место работы:	ВВИА (1935—1968), МИИТ (1968—1987)
Учёная степень:	доктор технических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	СПбГУ
Известна как:	прозаик (псевдоним И. Грекова)

Еле́на Серге́евна Ве́нтцель (литературный псевдоним И. Грекова), урождённая Долгинцева; (8 (21) марта 1907, Ревель, Российская империя, ныне Таллин, Эстония — 15 апреля 2002, Москва, Россия) — советский математик, автор учебников по теории вероятностей и исследованию операций, русский прозаик, доктор технических наук (1954), профессор (1955).

Биография

Родилась в Ревеле (сейчас Таллин). Отец, Сергей Фёдорович Долгинцев, преподавал математику, мать — словесность. Сергей Фёдорович считал, что высшая математика проще элементарной, и занимался ею с дочерью, когда той было 7-8 лет, в результате математика «приобрела» Елену Сергеевну.

В 1923 году, шестнадцати лет от роду, поступила в Ленинградский (тогда ещё Петроградский) университет. Училась у Б. Н. Делоне, Н. Н. Гернет, И. М. Виноградова, Г. В. Колосова, А. М. Журавского, И. И. Иванова, Г. М. Фихтенгольца. «В вас что-то есть, — говорил Григорий Михайлович, — только не возьму в толк, что именно. А, может быть, и вообще ничего нет». (И. Грекова. «Ленинградский университет в 1920-х годах»).

В 1929 году окончила физико-математический факультет Ленинградского университета.

• 1935—1969 — работа в Военно-воздушной инженерной академии имени профессора Н. Е. Жуковского.
• 1969—1987 — кафедра прикладной математики в Московском Институте Инженеров Транспорта (МИИТ).

С 1962 года публиковала художественные произведения. Член СП СССР с 1967.

Умерла 15 апреля 2002 года, похоронена на Донском кладбище Москвы.

Научная деятельность

Монографии, учебники

• Вентцель Е. С. «Элементарный курс теории вероятностей в применении к задачам стрельбы и бомбометания» М.: Военная Воздушная Краснознаменная ордена Ленина академия им. Жуковского, 1945.
• Вентцель Е. С. «Теория вероятностей» 4-е изд. М.: Наука, 1969. — 576c.
• Вентцель Е. С., Овчаров Л. А. «Теория вероятностей. Задачи и упражнения» М.: Наука, 1969.
• Вентцель Е. С., Овчаров Л. А. «Прикладные задачи теории вероятностей» 1983. — 416c.
• Вентцель Е. С., Овчаров Л. А. «Теория вероятностей и её инженерные приложения» 2-е изд. М.: Высшая школа, 2000.— 480 с.
• Вентцель Е. С., Овчаров Л. А. «Теория случайных процессов и её инженерные приложения» 2-е изд. М.: Высшая школа, 2000. - 383 с.
• Вентцель Е. С. «Введение в исследование операций» Учебник. М.: Советское радио, 1964. — 390с.
• Вентцель Е. С. «Исследование операций: задачи, принципы, методология» 2-ое изд. М.: Наука, 1988. — 208с.
• Вентцель Е. С. «Элементы теории игр» 2-ое изд. М.: Физматгиз, 1961. — 68 с. (Серия: Популярные лекции по математике. Выпуск 32.)
• Вентцель Е. С. «Элементы динамического программирования» М.: Наука, 1961. — 176с.

Педагогическая деятельность

Молодого преподавателя ВВИА им. Жуковского на заседании кафедры обвинили в том, что его лекции не понятны студентам, от того у них плохие оценки на экзаменах. Е. С. Вентцель стала его утешать: «Не расстраивайтесь. Вы талантливы, ярки, вам всё легко даётся и вам кажется, что и студенты должны вас легко понимать…» «Да» — отвечал тот, не поднимая головы, — «это ещё Чехов говорил. Давно замечено: чем глупее мужик, тем лучше его понимает лошадь…»

— М. Файнберг

На кафедру, где работала Е. С. Вентцель, пришло грозное требование — «в течение трёх дней выделить человека». «В течение девяти месяцев — это можно сделать, но в течение трёх дней выделить нельзя», — заметила Е. С.

— Г.Л. Эпштейн

Когда разрабатываемые образцы вооружения стали рассматривать по показателю «эффективность/стоимость», то преимущество нередко относилось к более дешёвым и менее эффективным образцам. На это Е. С. Вентцель заметила: «По критерию эффективность/стоимость можно подешевле проиграть войну».

Как Елена Сергеевна защищала докторскую. Эпос Военно-воздушной Академии имени ПРОФЕССОРА Н.Е. Жуковского. Дмитрий Александрович Вентцель скептически воспринимал научные достижения жены. У Елены Сергеевны были веские основания предполагать, что на защите её докторской диссертации действительный член Академии артиллерийских наук, лауреат Сталинской премии и пр. сделает все, чтобы докторская жены не прошла. Елена Сергеевна подгадала свою защиту к началу их с мужем отпуска. Взяли билеты и поехали на юг. В Серпухове неожиданно оказалось, что дома не выключен утюг. Но это не страшно, она съездит в Москву, выключит его и завтра догонит мужа. Но машина привезла её из Серпухова не домой, а в академию. Защита прошла успешно. Дмитрий Александрович узнал обо всем на юге через несколько дней.

Историю мне рассказывал бывший слушатель ВВА больше сорока лет назад.

Литературное творчество

Литературный псевдоним — И. Грекова (от названия буквы игрек). Публиковаться начала с 1960-х годов в журнале «Новый мир», которым в то время руководил Твардовский. Публикации:

• рассказ «За проходной» (1962);
• рассказ «Дамский мастер» (1963) — рассказ о жизни молодого человека, осваивающего профессию парикмахера, воспринимаемой глазами его знакомой — женщины-директора крупного НИИ
• рассказ «Под фонарём» (1965) — женщина-учёный на пороге принятия важного личного решения мысленно заново проживает всю свою жизнь
• повесть «[lib.ru/PROZA/GREKOWA/testing.txt На испытаниях]» (1967) — об учёных-оборонщиках, действие отнесено к 1952 году, зримо воссоздаёт атмосферу подозрительности и недоверия;
• повесть «Маленький Гарусов» (1970) показывает душевную травму человека с задержанным вследствие страданий, перенесённых в детстве во время блокады Ленинграда, физическим и психическим развитием;
• повесть «[lib.ru/PROZA/GREKOWA/kafedra.txt Кафедра]» (1978), экранизирована («Кафедра»);
• повесть «Вдовий пароход» (1981), экранизирован («Вдовий пароход»);
• роман «Пороги» (1981);
• роман «Свежо предание» (написан в 1962 году, опубликован в 1995), ISBN 5-94663-043-1;
• повесть «[lib.ru/PROZA/GREKOWA/hoz_gos.txt Хозяйка гостиницы]» (1976), экранизирована («Благословите женщину»);
• повесть [lib.ru/PROZA/GREKOWA/fracture.txt «Перелом»] (1987);
• повесть [lib.ru/PROZA/GREKOWA/pheasant.txt «Фазан»].

Грекова пишет крайне экономно и психологически глубоко; её проза для своего времени была достаточно критична, чтобы вызвать протест реакционной критики, но слишком приспособлена к цензуре, чтобы стать совершенно правдивой. Грекова умеет выделить типическое и в частностях, и в самих персонажах, которые столь сосредоточены на главном, что становятся обобщением.

— Вольфганг Казак

По литературным произведениям были поставлены спектакли и сняты фильмы:

• «Будни и праздники» во МХАТе (по пьесе, написанной в соавторстве с А. Галичем)1967, режиссёр Владимир Богомолов
• «Вдовий пароход» в театре Моссовета (в соавторстве с С. Лунгиным), также экранизирован;
• фильм «Кафедра» (в соавторстве с С. Лунгиным);
• фильм «Благословите женщину», 2003, режиссёр Станислав Говорухин.

Семья

Муж — начальник кафедры баллистики ВВИА, профессор, доктор технических наук, генерал-майор авиации Димитрий Александрович Вентцель.

Дети:

• Татьяна Дмитриевна Вентцель (1931—2012) и Александр Дмитриевич Вентцель (род. 1937) — математики, преподавали на механико-математическом факультете МГУ
• Михаил Дмитриевич Вентцель (1939—1990)

Признание

Проза И. Грековой переведена на многие языки мира.

Литература

• Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.</span>
• Е. С. Вентцель — И. Грекова: К столетию со дня рождения / сост. Р. П. Вентцель, Г. Л. Эпштейн. — М.: Юность, 2007. - ISBN 5-88653-083-5

Ссылки

• [www.peoples.ru/science/mathematics/venttsel/ C. Ицкович. Памяти Елены Сергеевны Вентцель (биографический очерк)]
• [www.lib.ru/PROZA/GREKOWA/ Вентцель, Елена Сергеевна] в библиотеке Максима Мошкова
• [mathedu.ru/memory/ventcel.djv Е. С. Вентцель — И. Грекова. К столетию со дня рождения.]
• [www.liveinternet.ru/users/4171090/ Библиография научных, художественных и публицистических произведений]

Отрывок, характеризующий Вентцель, Елена Сергеевна

– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.