Военно-исторический музей Черноморского флота

Военно-исторический музей Черноморского флота
Дата основания	1869 год
Местонахождение	Севастополь ул. Ленина, 11

К:Музеи, основанные в 1869 году

Музе́й исто́рии Черномо́рского фло́та Росси́и — музей в городе Севастополе (ул. Ленина, 11).

История музея

Музей был открыт 14 сентября (по старому стилю) 1869 года на ул. Екатерининской в доме одного из руководителей первой обороны Севастополя генерала Э. И. Тотлебена. Комитет по сбору средств на открытие музея возглавлял редактор военной газеты «Русский инвалид», генерал-лейтенант П. К. Меньков.

1 декабря 1869 года российский император Александр II издал указ о передаче Севастопольскому музею имения в деревне Эмир Таврической губернии Бердянского уезда площадью 1936 десятин. Патроном музея и находившихся в его ведении благотворительных учреждений стал великий князь Александр Михайлович. При музее в 1874 года были построены приют для инвалидов, школа на 40 учеников (преобразованная позже в ремесленное училище), Ксеньинская церковно-приходская школа на 300 учащихся, школа соломоплётения для девочек.

28 июня 1892 года началось и 5 октября 1895 года было завершено строительство нового здания для музея по проекту академика А. М. Кочетова. Было затрачено 150 тыс. рублей, из них 100 тысяч затратили морские и военные ведомства, причём последнее выделило также и участок под его постройку. Здание было выполнено в строгом классическом стиле, с чугунными и бронзовыми украшениями. На главном фасаде был изображён «севастопольский знак»: крест и число 349, означающее количество дней обороны. Боковые фасады были украшены чугунными арматурами, изображающими части парусных кораблей, пушки, прикрытые бронзовыми знаменами. Украшения фасадов и интерьера были выполнены по проекту одесского скульптора Б. В. Эдуардса.

Основное здание Музея Черноморского флота по ул. Ленина, 11		Палаш турецкого адмирала Осман-паши, который он передал русскому адмиралу Павлу Нахимову после Синопского сражения		Зал, посвящённый истории Черноморского флота в советский период

Коллекция

.

Русская общественность собрала значительные средства и большое количество материалов, среди которых были личные вещи руководителей обороны города В. А. Корнилова и П. С. Нахимова, картины известных русских художников И. К. Айвазовского, Ф. А. Рубо. В дальнейшем из коллекции императора Александра II в дар музею была передана картина И. К. Айвазовского, великие князья передали саблю командующего турецкой эскадрой Осман-паши, подзорную трубу П. С. Нахимова, вдова М. П. Лазарева передала в дар музею его награды. По каталогу 1913 года в музее уже насчитывалось свыше двух тысяч экспонатов, в середине 2000-х годов — свыше 30 тысяч экспонатов.

В период второй обороны Севастополя музей продолжал работать и пополняться экспонатами, которые приносили защитники города. Часть наиболее ценных экспонатов была эвакуирована в Баку, затем в Ульяновск. Оставленная часть экспозиция из-за того, что здание музея было частично разрушено, была переведена в здание картинной галереи. После освобождения Севастополя от фашистов здание было восстановлено, и 15 августа 1948 года музей возобновил выставочную деятельность.

См. также

• Черноморский флот Российской империи
• Черноморский флот во время Великой Отечественной войны
• Черноморский флот ВМФ СССР
• Черноморский флот ВМФ России
• Подземная база подводных кораблей в Балаклаве (Объект 825 ГТС)

Ссылки

• [www.sevastopol.iuf.net/rus/museums/mchf.htm Сайт Музея Краснознамённого Черноморского флота]
• [virtual-sevastopol.ru/center-muzei-4f.html Виртуальный тур по Музею Краснознамённого Черноморского флота]

Отрывок, характеризующий Военно-исторический музей Черноморского флота

Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?