Оборона Севастополя (панорама)
| Музей героической обороны Севастополя | |
|---|---|
 Здание панорамы «Оборона Севастополя 1854—1855 гг.» | |
| Дата основания | 1904 |
| Местонахождение | Севастополь[1] |
Панорама «Оборо́на Севасто́поля» — музей-панорама, посвящённый первой обороне Севастополя.
Содержание
Исторические события
В середине XIX столетия у стен Севастополя решалась судьба Крымской войны. Англия и Франция пытались вытеснить Россию с Балканского полуострова и бассейна Чёрного моря. Одиннадцать долгих месяцев отборные силы противника, имея численный перевес и преимущество в вооружении, стояли у стен Севастополя, прежде чем им удалось взять город. В марте 1856 года был заключён Парижский мирный договор, который не принёс полной победы ни одной из воюющих сторон.
Создание
Автор панорамы, основоположник русского панорамного искусства, профессор класса батальной живописи Петербургской Академии художеств Франц Алексеевич Рубо, положил в основу произведения самый яркий эпизод севастопольской эпопеи — бой на Малаховом кургане 6 июня 1855 года. В этот день 75-тысячная русская армия успешно отразила натиск 173-тысячного англо-французского войска.
Главным героем сражения Ф. А. Рубо считал народ, в прославлении его подвига он и видел основную свою задачу. Работу над панорамой художник начал в 1901 году. Приехав в Севастополь, он изучал исторические документы, знакомился с местами боев, беседовал с участниками и очевидцами событий, а затем в Петербурге создал эскиз картины. Огромное живописное полотно (14 м × 115 м) писалось в Мюнхене с помощью художников Шенхена, Мерте, Фроша и 20 студентов Баварской академии художеств. Одновременно велась работа над созданием натурного плана площадью 900 м².
Летом 1904 года произведение доставили в Севастополь, а 14 мая 1905 года, к 50-летию героической обороны города, панорама была открыта для всеобщего обозрения. Одними из первых её посетителей были ветераны севастопольских сражений, которых удивила и растрогала доподлинность воспроизведённых событий.
Размещение панорамы
Проект здания принадлежит Военному инженеру Фридриху-Оскару Энбергу.
Это была гордость военного инженера. Ведь к производству был принят его внеконкурсный проект.
27 февраля 1902 г. член Комитета по восстановлению памятников севастопольской обороны полковник А. М. Зайончковский в докладной записке графу И. И. Толстому, вице-президенту Императорской Академии художеств, сообщал:
| «Имею честь препроводить Вам согласно Вашему желанию, присланный мне подполковником Энбергом эскиз здания панорамы с обозначением главных размеров.» |
31 июля 1902 г. Император Николай II утвердил проект Ф.-О. Энберга.
Когда севастопольская панорама была открыта, полковник Ф.-О. Энберг несколько раз назначался «временно надсматривающим за панорамой» и расписывался в книге кассира панорамы.
Несмотря на то, что на панораме изображён вид с Малахова кургана, здание панорамы расположено в другом ключевом месте обороны города — на Четвёртом бастионе.
Одной из необычных особенностей здания панорамы является круговое окно на куполе, предназначенное для обеспечения естественного освещения внутри.
Спасение панорамы в годы второй обороны Севастополя
25 июня 1942 года во время бомбардировки и артиллерийского обстрела в здание панорамы попали бомбы. Загорелось живописное полотно. Борьба за спасение картины длилась около двух часов. Только героическими усилиями моряков-черноморцев и солдат, бросившихся в огонь, удалось спасти 86 отдельных частей картины. Ночью 27 июня уцелевшие фрагменты произведения были погружены на последний корабль, прорвавшийся в осаждённый город — лидер эсминцев «Ташкент». На его борту разместились также 2000 человек — раненые, женщины и дети. В невероятно трудных условиях, под непрекращающейся бомбёжкой немецких самолётов, героическому экипажу корабля во главе с его командиром В. Н. Ерошенко удалось доставить людей и ценный груз в Новороссийск. Но трюмы, где находились фрагменты картины, оказались затоплены. Специальной комиссией было установлено, что спасены две трети картины площадью 1116 м², но состояние полотна исключало возможность его реставрации.
Восстановление панорамы
Сразу же после окончания войны возрождение панорамы было включено в пятилетний план восстановления и развития народного хозяйства СССР. Эта почётная миссия возлагалась на группу художников под руководством академика живописи В. Н. Яковлева. После его смерти группу возглавил академик живописи П. П. Соколов-Скаля. В состав творческого коллектива входили профессор П. М. Шухмин, один из старейших мастеров панорамной живописи Н. Г. Котов, художники Б. Н. Беляев, В. И. Гранди, Г. А. Захаров, В. Г. Коржевский, Б. Н. Котов, Б. Ю. Лоран, Е. И. Лобанов, А. П. Мерзляков, В. Е. Памфилов, Н. И. Плеханов, А. П. Романов, А. Ф. Суханов, Н. К. Соломин, Ю. Н. Трузе-Терновская и Н. И. Фирсов. Научную консультацию осуществляли адмирал флота Советского Союза профессор И. С. Исаков и кандидат военных наук А. Н. Кузьмин. Советские художники восстанавливали панораму на основании реставрированных фрагментов, фотографий, авторских этюдов, старых буклетов и других сохранившихся документов. Они стремились наиболее полно и правдиво изобразить военную обстановку, в которой происходили события, чётко передать севастопольский пейзаж. Как и Франц Рубо, они непосредственно с Малахова кургана сделали большое количество зарисовок и этюдов, впоследствии составивших точный композиционный рисунок панорамы. В процессе работы рождалось много новых художественных решений. Предметный план был обогащён жанровыми сценами «Кок в землянке», «Денщик у бочки с водой». Несколькими новыми эпизодами пополнилось и живописное полотно.
К 100-летию первой героической обороны Севастополя, 16 октября 1954 года, панорама вновь была открыта.[2]
В наружных нишах здания музея-панорамы были установлены мраморные бюсты героев обороны Севастополя: Корнилова, Нахимова, Истомина, Панфилова, Новосильского, Бутакова, Хрулёва, Мельникова, Толстого, Пирогова, Кошки, Шевченко, Михайловой[3].
- Crimea Sevastopol Istorychny boulevard Memorial complex-02.jpg
Музей-панорама
- Бюст Истомина 1.jpg
Бюст Истомина
- Бюст Корнилова 1.jpg
Бюст Корнилова
(автор Нина Петрова) - Бюст Нахимова 1.jpg
Бюст Нахимова
(автор Н. Петрова) - Бюст Пирогова.jpg
Бюст Пирогова
- Бюст Толстого.jpg
Бюст Толстого
(автор Н. Петрова) - Crimea Sevastopol Istorychny boulevard Memorial complex-14.jpg
Бюст матроса Кошки
- Даша Севастопольская.jpg
- Panorama dentro.JPG
Фрагмент панорамы
- Malakhov1.jpg
Фрагмент панорамы
Напишите отзыв о статье "Оборона Севастополя (панорама)"
Примечания
- ↑ [maps.google.com.ua/maps?hl=ru&q=%D0%BF%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D1%80%D0%B0%D0%BC%D0%B0+%D0%BE%D0%B1%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BD%D1%8B+%D1%81%D0%B5%D0%B2%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D1%8F&ie=UTF-8 Панорама «Оборона Севастополя» на карте города]
- ↑ [www.priglyadis.ru/sites/default/files/panorama/1599/tour/1.html 3D-панорамный тур по музею «Оборона Севастополя 1854—1855 гг.»]
- ↑ [www.sevastopol.info/monument/012.htm Памятники Севастополя]
Литература
- Россейкин Б. М. [krimoved.virtbox.ru/books/panorama-oborona-sevastopolya.html Панорама «Оборона Севастополя»]. Путеводитель. Изд. 3-е, дополн. — Симферополь, Крымиздат, 1960. 96 с.
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Оборона Севастополя (панорама)
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
