Волшебный рог мальчика
«Волшебный рог мальчика. Старинные немецкие песни» (Des Knaben Wunderhorn. Alte deutsche Lieder) — сборник немецких народных песен, подготовленный и изданный в 1806—1808 годах в Гейдельберге двумя поэтами из гейдельбергского кружка романтиков — Ахимом фон Арнимом и Клеменсом Брентано.
В сборник вошли песни разнообразных жанров — солдатские, монашеские, разбойничьи, бытовые, любовные. Обработка текста издателями в некоторых случаях означала его полное переписывание. Например, история о русалке Лорелеи, получившая впоследствии широкую известность, была плодом воображения Брентано.
Светила немецкой филологии поспешили указать, что, как и пресловутые песни Оссиана, данный труд не обошёлся без мистификации: многие из представленных песен вовсе не народные, а авторские, хотя их сочинители (среди них Симон Дах и Гриммельсхаузен) были к началу XIX века преданы забвению[1]. Однако на защиту сборника поднялся И. В. Гёте, которому издатели посвятили свой труд: великий поэт заявил, что вне зависимости от их происхождения в этих песнях «бьётся сердце немецкого народа».
При составлении сборника Арним и Брентано находились под влиянием рассуждений И. Г. Гердера о «духе народа», который находит отражение в его фольклоре. При отборе материалов для сборника они руководствовались желанием показать традиционный уклад немецкой жизни и не избежали при этом идеализации немецкой старины[2]:
|
Сословно-цеховой строй средневековья, патриархальные отношения в сочетании с устойчивыми нормами нравственного поведения представлялись им идеалом в сравнении с современным обществом, отмеченным борьбой эгоистических интересов и девальвацией этических норм. | 
|
«Волшебный рог мальчика» вписал яркую страницу в летопись немецкого романтизма. Сборник пробудил интерес к национальному фольклору в целом и к «крестьянским песням» в частности. Начатая гейдельбергцами работа по популяризации народного литературного творчества была продолжена изданием народных сказок в обработке братьев Гримм. Некоторые из сюжетов сборника (например, о гамельнском крысолове) стали известны далеко за пределами Германии.
«Волшебный рог мальчика» был одной из настольных книг Густава Малера; кроме одноименного песенного цикла, на тексты из сборника написаны вокальные части Второй, Третьей (пятая часть) и Четвёртой симфоний композитора, к «Волшебному рогу» восходит и образ Антония Падуанского из Второй симфонии[3][4], его «Песни странствующего подмастерья» также открываются строками из «Волшебного рога»[5]. Музыкальной обработкой песен, собранных Арнимом и Брентано, занимались также К. М. Вебер, Ф. Мендельсон, Р. Шуман, И. Брамс, А. Веберн, А. Цемлинский.
См. также
Напишите отзыв о статье "Волшебный рог мальчика"
Примечания
- ↑ [www.britannica.com/EBchecked/topic/701277/Des-Knaben-Wunderhorn Des Knaben Wunderhorn]. Britannica. Проверено 12 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DlCvBpSq Архивировано из первоисточника 18 января 2013].
- ↑ Тураев С. В. Литература начала XIX в.: [Немецкая литература]. Новалис. Тик. Жан-Поль Рихтер. Гельдерлин. Поздний Шиллер. Клейст. Гейдельбергские романтики // История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1983—1994. — На титл. л. изд.: История всемирной литературы: в 9 т. Т. 6. — 1989. — С. 36—51.
- ↑ Барсова И. А. Симфонии Густава Малера. — М.: Советский композитор, 1975. — С. 26. — 496 с.
- ↑ Барсова И. А. Густав Малер. Личность, мировоззрение, творчество // Густав Малер. Письма. Воспоминания. — М.: Музыка, 1968. — С. 37.
- ↑ Michalek Andreas. [www.gustav-mahler.org/ Werke]. Gustav Mahler. Internationale Gustav Mahler Gesellschaft. Проверено 21 сентября 2015.
Ссылки
- [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Des_Knaben_Wunderhorn_I Первая часть сборника] (1806)
- [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Des_Knaben_Wunderhorn_II Вторая часть сборника] (1806)
- [books.google.com/books?id=lVIuAAAAMAAJ&printsec=frontcover Третья часть сборника] (1808)
Отрывок, характеризующий Волшебный рог мальчика
Зовет к себе, зовет тебя!Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.
Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
