Восточные области Германской империи

Эта статья — о восточных областях Германии в границах 1937 года. О восточной части современной Германии см. Восточная Германия; о государстве времён «холодной войны» см. ГДР.

Восточные области Германской империи (нем. Ostgebiete des Deutschen Reiches) — термин, обозначающий территории, расположенные восточнее линии Одер/Нейсе и принадлежащие Германии по состоянию на 31 декабря 1937 года и после Второй мировой войны фактически отчуждённые в пользу Польши и Советского Союза. Если в ГДР передача данных территорий Польше и СССР была признана уже в 1950 году, то в ФРГ этот факт не признавался и для обозначения указанных территорий употреблялся термин «восточные области Германии, находящиеся под чужеземным управлением» (нем. deutsche Ostgebiete unter fremder Verwaltung). Официально Германия признала утрату данных территорий лишь в 1990 году в результате подписания договора об окончательном урегулировании в отношении Германии. В современном контексте для обозначения территорий восточнее Одер/Нейсе также употребляется выражение «бывшие восточные области Германии» (нем. ehemalige deutsche Ostgebiete). В Польше территории, оттошедшие к ней от Германии после войны, получили название «возвращённых земель».

Исторический контекст

Германия в границах на 31.12.1937. Слева — зоны оккупации в 1944 году. Справа — положение на 1945 год после передачи восточных областей под польское и советское управление и Саара — под управление Франции.

Соглашение четырёх держав-победительниц от 5 июня 1945 года вернуло границы Германии к состоянию, существующему на 31 декабря 1937 года, то есть вернуло границы Германии к границам Веймарской республики. При этом вся территория была поделена на зоны оккупации — американскую, британскую и французскую (западная и южная часть) и советскую (центральная и восточная части).

В результате соглашений, принятых на Потсдамской конференции (17 февраля — 2 августа 1945) территории, расположенные правее линии Одер/Нейсе были «до окончательного урегулирования западных границ Польши» временно переданы под польское и советское управление.

Однако уже в 1945 году северная часть Восточной Пруссии общей площадью 13,2 тысяч км² была в одностороннем порядке присоединена Советским Союзом в виде Калининградской области. Оставшиеся части восточной Германии оставались под польским управлением. В конце 1945 года под польское управление дополнительно были переданы также города Штеттин и Свинемюнде. Таким образом, под польским управлением находилась территория общей площадью 114 тысяч км². Территория свободного города Данциг (1966 км²) не входит в это число, так как Данциг не принадлежал Германии по состоянию на 31 декабря 1937 года.

После передачи восточных территорий под польское и советское управление с них было депортировано немецкое население — из северной части Восточной Пруссии почти полностью, а с территорий, находящихся под польским управлением — по большей части.

Территории

К восточным областям относятся такие исторические области Германии как Задняя Померания, Силезия, Восточная Пруссия, Западная Пруссия и Ноймарк. На отчуждённых от Германии территориях располагались такие крупные города как Бреслау, Кёнигсберг, Штеттин, Хинденбург и Гляйвиц.

В административно-территориальном плане сюда относятся следующие прусские территории:

• провинция Восточная Пруссия;
• провинция Верхняя Силезия;
• восточная часть провинции Нижняя Силезия (расположенная восточнее Нейсе);
• восточная часть провинции Померания (расположенная восточнее Одера);
• административный округ Франкфурт провинции Бранденбург (кроме расположенной правее Одера/Нейсе части);
• восточная часть провинции Саксония (расположенная восточнее Нейсе).

В более широком смысле к «восточным областям Германии» иногда относят также и земли, потерянные Германией в 1919 году в результате Версальского договора: Великая Польша (провинция Позен) и Западная Пруссия, Вольный город Данциг, Восточная Верхняя Силезия и Мемельланд.

Официальная позиция Германии по вопросу бывших восточных областей

Германская Демократическая Республика, провозглашённая на советской зоне оккупации, признала передачу восточных областей Польше и Советскому Союзу в 1950 году, подписав Згожелецкий договор. В то же время Федеративная Республика Германии отказывалась признавать этот факт, утверждая, что решение о государственной принадлежности данных территорий должно быть принято в ходе подписания мирного договора. Даже после подписания Варшавского и Московского договоров в 1970 году, устанавливавших западные границы Польши, ФРГ официально не изменила своей позиции по данному вопросу. Лишь в договоре об окончательном урегулировании в отношении Германии от 12 ноября 1990 года Германия окончательно отказалась от всяких притязаний на бывшие восточные области.

См. также

• Расселение немцев на восток
• Комиссия по установлению наименований местностей
• Польша A и B
• Немецкие беженцы

Ссылки

• [www.ifz-muenchen.de/heftarchiv/1996_4_1_frohn.pdf Adenauer und die deutschen Ostgebiete in den fünfzigen Jahren]  (нем.)

• Marion Gräfin Dönhoff. [www.zeit.de/1949/02/polen-annektiert-ostdeutschland Polen annektiert Ostdeutschland] : [нем.] // Die Zeit. — 1949. — № 02 (13 Januars).</span>

• [www.spiegel.de/spiegel/print/d-42625020.html Oder-Neisse: Was man gestohlen hat] : [нем.] // Der Spiegel. — 1959. — № 15 (8 Aprils).</span>

• [www.spiegel.de/spiegel/print/d-43367633.html Polen / Oder-Neisse-Grenze: Das große Tabu] : [нем.] // Der Spiegel. — 1961. — № 48 (22 Novembers).</span>

Отрывок, характеризующий Восточные области Германской империи

Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…