Врублевский, Сигизмунд Флорентий

Сигизмунд Флорентий Врублевский
Zygmunt Florenty Wróblewski
Научная сфера:	физика, химия
Место работы:	Ягеллонский университет
Альма-матер:	Киевский университет, Мюнхенский университет

Врублевский Сигизмунд Флорентий Антонович (польск. Zygmunt Florenty Wróblewski, 28 октября 1845, Гродно — 16 апреля 1888, Краков) — польский физик и химик, профессор Ягеллонского университета в Кракове, в 1883 году совместно с [www.eduspb.com/node/921 К. Ольшевским] впервые получил в измеримых количествах жидкий кислород.

Брат Витольда Адольфа Антоновича, Эдуарда Викентия Антоновича и Станислава Федора Антоновича Врублевских.

Биография

Родился в семье секретаря Совестного суда Гродненской губернии потомственного дворянина Антона Анастасия Казимировича и Каролины ур. Маньковской Врублевских. В 1862 году с серебряной медалью окончил Гродненскую гимназию и стал студентом физико-математического факультета Киевского университета. Восемнадцатилетним юношей был вовлечен в польское восстание.

В 1864 году сослан на жительство в Томскую губернию. В 1867 году после хлопот родных получил свидетельство на переселение в Казанскую губернию. Проживал в Цивильске на пособие шесть рублей в месяц. В конце февраля 1869 года Сигизмунд Антонович получил свидетельство на переселение в Привисленский край и 1 марта выбыл в в Варшаву. В 1869-1870 годах необходимость серьезного лечения глазной болезни, развившейся во время заключения в тюрьмах и ссылке, заставила его обратиться к знаменитому офтальмологу Альбрехту фон Грефе.

В 1871 году С.А. Врублевский, дворянин Гродненской губернии, отбывая ссылку в Варшавской губернии, был освобожден от надзора полиции с дозволением жить повсеместно, за исключением столиц, столичных губерний, Царства Польского и западных губерний, с оставлением в силе воспрещения вступать в государственную и общественную службу. Желание завершить образование и посвятить жизнь науке побудило его оставить родину и переехать в Германию.

В августе - октябре 1871 года в Гейдельберге посетил профессора Густава Кирхгофа, представив ему свою космическую теорию, составленную им в России. Не получив поддержки, отправился в Берлин, в университете которого начал читать курс физики профессор Герман Людвиг Фердинанд фон Гельмгольц. Гельмгольц, ознакомившись с космической теорией Врублевского, предложил ему работу в лаборатории, указал на ряд опытов, которые разъяснили Сигизмунду Антоновичу его заблуждения. Простое, спокойное, чуждое всяких резких замечаний отношение Гельмгольца оказало на него соответствующее влияние, и с этого времени он оставил свою космическую теорию и стал заниматься физикой. В течение двух семестров работал в лаборатории Гельмгольца, затем переселился в Мюнхен.

В 1872—1874 годах был ассистентом при лаборатории профессора Филиппа Жолли в Мюнхенском университете, где выдержал экзамен и защитил диссертацию доктора философии со степенью summa cum laude.

В 1875 году перебрался в Страсбург. В Страсбургском университете состоял ассистентом при кафедре физики в лаборатории профессора Августа Адольфа Кундта и приват-доцентом, занимался диффузией газов, опубликовал ряд работ. Эти работы Врублевского и его научная деятельность вызвали среди соотечественников в Кракове желание пригласить его на освобождавшуюся кафедру физики в университете. Ученые Краковского университета предварительно выхлопотали Сигизмунду Антоновичу стипендию Северина Галензовского, давшую ему возможность в течение года работать в Париже в лаборатории Высшей нормальной школы у профессора Анри Этьена Сент-Клер-Девиля. Занятие в данной лаборатории с измененным прибором Луи Поля Кайете для сжижения газов сделало его имя известным в научном сообществе и положило начало целому ряду работ над сжижением газов.

В 1882 году начал работать на кафедре физики Краковского университета. После своих, знаменитых на весь мир, опытов сжижения постоянных газов, обратился в министерство просвещения с просьбой об увеличении сумм, отпускаемых на экспериментальные исследования. Благодаря его ходатайству физический кабинет университета, до того времени скромно обставленный, обогатился многими ценными приборами, а физическая лаборатория электрифицирована. Работы Врублевского над сжижением газов обратили внимание на него всего ученого мира. Венская Императорская академии наук в 1886 году присудила ему за эти работы премию Баумгартена, 1887 году удостоила звания члена-корреспондента. Общество физики и естественной истории в Женеве избрало его почетным членом. Кроме того, Врублевский был членом-корреспондентом Краковской академии наук, почетным членом обществ поощрения наук в Познани и естествоиспытателей имени Коперника во Львове. Физико-математический факультет Краковского университета избрал его деканом.

Трагическая гибель

Несмотря на все почести и успех, которых достиг Сигизмунд Антонович Врублевский, он не переставал работать в лаборатории и погиб в ней от несчастного случая. Желание поскорее представить своё последнее исследование в Венскую академию наук заставило его работать в физическом кабинете вечером в воскресенье, 13 (25) марта 1888 года. В выходной день кругом никого не было. От неловкого движения керосиновая лампа опрокинулась, и в одно мгновение воспламенившийся керосин обдал его руки и грудь. Сигизмунд Антонович, весь в огне, успел сбежать со второго этажа и выскочить во двор. Прибежавшие жители соседнего двора тут же потушили на нем пламя. Ему хватило духа, чтобы послать людей наверх, в кабинет, тушить возникший там пожар. Только после этого ему была оказана медицинская помощь. Во время осмотра выяснилось, что больше всего пострадали левая рука и бок. По истечении нескольких дней наступило гнойное заражение крови (сепсис), и через три недели 4 (16) апреля его не стало.

От имени Берлинской академии наук соболезнования прислал Эмиль Генрих Дюбуа-Реймон; на заседании Венской академии наук речь о личности и научных заслугах Сигизмунда Антоновича Врублевского произнес профессор Эдуард Зюсс. При его погребении присутствовал весь Краков. Похоронен на Раковицком кладбище.

Научный вклад

Основные работы Сигизмунда Флорентия Антоновича Врублевского посвящены вопросам диффузии газов в жидких и твёрдых телах, сжижению газов. 29 марта 1883 года совместно с К. Ольшевским использовал новый метод для сжижения кислорода и получил жидкий кислород в измеримых количествах. 13 апреля того же года используя жидкий кислород в качестве охладителя, С.А. Врублевский превратил в жидкость азот и окись углерода. Впервые определил критические температуры окиси углерода (1883), кислорода и азота (1885—1888).

Память

В 1976 году Международным астрономическим союзом имя учёного было увековечено в названии лунного кратера — Врублевский.

Основные научные работы

• Untersuchungen über die Erregung der Elektricität durch mechanische Mittel (дисс. München, 1873).

• Über die Diffusion der Gase durch absorbirende Substanzen ([gallica.bnf.fr/ark:/12148/cb34462944f/date1876.r=Annalen%20der%20Physic.langEN Poggendorffʾs Annalen, Leipzig, 1876]. T. 158, pp. 539-568).

• Über die Gesetze nach welchen die Gase sich in flüssigen, festflüssigen und festen Körpern verbreiten ([gallica.bnf.fr/ark:/12148/cb34462944f/date1877.r=Annalen%20der%20Physic.langEN Wiedemannʾs Annalen, Leipzig, 1877]. T. 2, pp. 481-513).

• Über die Constante der Verbreitung der Kohlensäure im reinen Wasser ([gallica.bnf.fr/ark:/12148/cb34462944f/date1878.r=Annalen%20der%20Physic.langEN Wiedemannʾs Annalen, Leipzig, 1878]. T. 4, pp. 268-277).

• Über die Abhängigkeit der Constante der Verbreitung der Gase in einer Flüssigkeit von der Zähigkeit der letzteren ([gallica.bnf.fr/ark:/12148/cb34462944f/date1879.r=Annalen%20der%20Physic.langEN Wiedemannʾs Annalen, Leipzig, 1879]. T. 7, pp. 11-23).

• Über die Natur der Absorption der Gase ([gallica.bnf.fr/ark:/12148/cb34462944f/date1879.r=Annalen%20der%20Physic.langEN Wiedemannʾs Annalen, Leipzig, 1879]. T. 8, pp. 29-52).

• Über die Anwendung der Photometrie für das Studium der Diffusionsversuchungen bei der Flüssigkeiten ([gallica.bnf.fr/ark:/12148/cb34462944f/date1881.r=Annalen%20der%20Physic.langEN Wiedemannʾs Annalen, Leipzig, 1881]. T. 13, pp. 606-623).

• О влиянии сил молекулярных на явления диффузии через пористые стенки (Краков: Журнал академии наук. Т. 9).

• Sur la combinaison de lʾacide carbonique et de lʾeau ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1882 Comptes Rendus (C. R.), Paris, 1882]. T. 94, pp. 212-213).

• Sur la composition de lʾacide carbonique hydrate ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1882 Comptes Rendus, Paris, 1882]. T. 94, pp. 954-958).

• Sur les lois de solubilité de lʾacide carbonique dans lʾeau sous des hautes pressions ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1882 Comptes Rendus, Paris, 1882]. T. 94, pp. 1355-1357).

• Untersuchungen über die Absorption der Gase durch die Flüssigkeiten unter hohen Drücken. Erste Abhandlung ([gallica.bnf.fr/ark:/12148/cb34462944f/date1882.r=Annalen%20der%20Physic.langEN Wiedemannʾs Annalen, Leipzig, 1882]. T. 17, pp. 103-128).

• Untersuchungen über die Absorption der Gase durch die Flüssigkeiten unter hohen Drücken. Zweite Abhandlung (Wiedemannʾs Annalen, Leipzig, 1882. T. 18, p. 290).

• Sur lʾinfluence de la quantité du gaz dissous dans un liquide sur la tension superficielle ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1882 Comptes Rendus, Paris, 1882]. T. 95, pp. 284-287).

• Sur la tension superficielle de quelques liquides en contact de lʾacide carbonique ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1882 Comptes Rendus, Paris, 1882]. T. 95, pp. 342-343).

• Sur la liquéfaction de lʾoxygène et de lʾazote et sur la solidification du sulfure et de carbonne et de lʾalcoole (с профессором Ольшевским. [visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1883 C. R., Paris, 1883]. T. 96, pp. 1140-1142).

• Sur la liquéfaction de lʾazote (с профессором К. Ольшевским. [visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1883 C. R., Paris, 1883]. T. 96, pp. 1225-1226).

• Über die Verflüssigung des Sauerstoffs, Stickstoffs und Kohlenoxydes (с профессором К. Ольшевским (Wiedemannʾs Annalen, Leipzig, 1883. T. 20, pp. 243-257).

• Über das spezifische Gewicht des flüssigen Sauerstoffes (Wiedemannʾs Annalen, Leipzig, 1883. T. 20, p. 860).

• Sur la densité de lʾoxygène liquide ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1883 Comptes Rendus, Paris, 1883]. T. 97, pp. 166-168).

• Sur la temperature critique et la pression critique de lʾoxygène ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1883 Comptes Rendus, Paris, 1883]. T. 97, pp. 309-310).

• Sur la temperature quʾon obtient avec lʾoxygène bouillant et sur la solidification de lʾazote ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1883 Comptes Rendus, Paris, 1883]. T. 97, pp. 1553-1555).

• Sur la liquéfaction de lʾhydrogène ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1884 Comptes Rendus, Paris, 1884]. T. 98, p. 304-305).

• Sur la temperature dʾébulition de lʾoxygène, de lʾair, de lʾazote et de lʾoxyde de carbonne sous la pression atmosphérique ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1884 Comptes Rendus, Paris, 1884]. T. 98, pp. 982-985).

• Comment lʾair a été liquefié, reponse à lʾarticle de M. Jamin (Paris, 1885).

• Sur les propriétes du gaz des marais liquide et sur son emploi comme réfrigérent ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1884 Comptes Rendus, Paris, 1884]. T. 99, pp. 136-137).

• Sur les phénomenes que présentent les gaz permanents évaporés dans le vide; sur la limite de lʾemploi du thermomètre à lʾhydrogène, et sur la temperature quʾon obtient par la détente de lʾhydrogène liquefié ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1885 Comptes Rendus, Paris, 1885]. T. 100, pp. 979-982).

• Über den Gebrauch des siedenden Sauerstoffs, Stickstoffs, Kohlenoxydes, sowie der atmosphärischen Luft als Kältemittel (Sitzungsberichte der Wiener Akademie, 1885. T. 91, pp. 667-711; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/cb34462944f/date1885.r=Annalen%20der%20Physic.langEN Wiedemannʾs Annalen, Leipzig, 1885]. T. 25, pp. 371-407).

• Über das Verhalten der flüssigen atmosphärischen Luft (Sitzungsberichte der Wiener Akademie. T. 92; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/cb34462944f/date1885.r=Annalen%20der%20Physic.langEN Wiedemannʾs Annalen, Leipzig, 1885]. T. 26, pp.134-144).

• Über den elektrischen Widerstand des Kupfers bei den höchsten Kältegraden (Sitzungsberichte der Wiener Akademie. T. 92; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/cb34462944f/date1885.r=Annalen%20der%20Physic.langEN Wiedemannʾs Annalen, Leipzig, 1885]. T. 26, pp. 27-31).

• Sur la separation de lʾair atmosphérique liquide en deux liquides different ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1885 Comptes Rendus, Paris, 1885]. T. 101, pp. 635-638).

• Sur la resistence élèctrique du cuivre à la température de 200° au dessous de zero et sur le pouvoir isolant dʾoxygène et de lʾazote liquid ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1885 Comptes Rendus, Paris, 1885]. T. 101, pp. 160-164).

• Sur la densité de lʾair atmosphérique liquide et de ses composants, et sur le volume atomique de lʾoxygène et de lʾazote ([visualiseur.bnf.fr/ark:/12148/cb343481087/date1886 Comptes Rendus, Paris, 1886]. T. 102, pp. 1010-1012).

• Über die Darstellung des Zusammenhanges zwischen dem gasförmigen und flüssigen Zustande der Materie durch die Isopyknen (Sitzungsberichte der Wiener Akademie. T. 94; Wiedemannʾs Annalen, Leipzig, 1886. T. 29, p. 428).

• Обзор нынешнего состояния физики во Франции («Кosmos»).

Литература

• НИАБ г. Гродно. Ф. 332. Оп. 2. Д. 1. Л. 141-143.
• НА РТ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 387. Л. 201; д. 1771. Л. 12-19; д. 2136. Л. 248об. - 249.
• ЦГА ЧР. Ф. 122. Оп. 1. Д. 28. Л. 29-30; д. 36. Л. 31-32; д. 51. Л. 20.
• И.Калленбах [vofem.ru/ru/issues/1888/5/1/49/ Сигизмунд-Флорентин Антонович Врублевский (некролог)] // В.О.Ф.Э.М.. — 1888. — № 49. — С. 10—13.
• С. Ламанский С. А. Врублевский (некролог и библиография работ) // Журнал Русского физико-химического общества. Физический отдел. — 1888. — Т. 20, вып. 6. — С. 215.
• Храмов Ю. А. Врублевский (Wroblewski) Зигмунд Флорентий // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 68. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)

Отрывок, характеризующий Врублевский, Сигизмунд Флорентий

– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.