Говоруненко, Пётр Дмитриевич

Пётр Дмитриевич Говоруненко
Дата рождения	18 октября 1902(1902-10-18)
Место рождения	с. Ильмень, Камышинский уезд, Саратовская губерния, Российская империя
Дата смерти	27 января 1963(1963-01-27) (60 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	танковые войска
Годы службы	1920—1963
Звание
Командовал	375-я стрелковая дивизия 18-й танковый корпус
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Пётр Дмитриевич Говоруненко (18 октября 1902 — 27 января 1963) — советский военачальник, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.

Биография

Пётр Дмитриевич Говоруненко родился 18 октября 1902 года в селе Ильмень Саратовской губернии (ныне — Руднянского района Волгоградской области). Украинец.

В Красной Армии с 1920 года. До марта 1921 года служил писарем в Руднянском волостном военкомате, затем уволен в запас. На следующий год вновь призван в РККА и направлен в Саратов на учёбу в 25-ю пехотную школу, которую окончил в августе 1925 года. За последующие девять лет прошёл путь от командира взвода до командира отдельного артиллерийского дивизиона 45-го механизированного корпуса. С ноября 1934 года по июнь 1939 года на учёбе в Военной академии механизации и моторизации РККА имени И. В. Сталина. После окончания академии военком, затем начальник отдела политической пропаганды 48-й отдельной лёгкой танковой бригады. С марта 1941 года заместитель по политической части командира 58-й танковой дивизии, входившей в состав 1-й Краснознамённой армии Дальневосточного фронта. Начало Великой Отечественной войны встретил в той же должности. Осенью 1941 года дивизия была направлена на Западный фронт и в его составе участвовала в Калининской и Клинско-Солнечногорской оборонительных и Клинско-Солнечногорской наступательной операциях. С января 1942 года П. Д. Говоруненко офицер связи 30-й армии. В марте 1942 года назначен начальником штаба 375-й стрелковой дивизии, которая летом и осенью вела оборонительные и наступательные бои на подступах к г. Ржеву. После смертельного ранения, полученного в сентябре того же года командиром дивизии генерал-майором Н. А. Соколовым, был назначен на эту должность. Дивизия под командованием П. Д. Говоруненко участвовала в Курской битве, Белгородско-Харьковской наступательной операции, битве за Днепр. За это время дивизия приняла участие в освобождении Белгорода, Харькова и Кременчуга. За отличие в боях за Харьков дивизии было присвоено почётное наименование «Харьковская». 1 сентября 1943 года Пётру Дмитриевичу присвоено звание генерал-майор. 6 декабря 1943 года в бою на Правобережной Украине Говоруненко был тяжело ранен и до июня 1944 года находился на лечении. С мая по сентябрь 1944 года П. Д. Говоруненко заместитель командира 2-го гвардейского танкового корпуса. Затем назначен командиром 18-го танкового корпуса. В составе 3-го Украинского фронта корпус сражался в Дебреценской и Будапештской наступательных операциях. За отличия при освобождении Будапешта корпусу присвоено почётное наименование «Будапештский». В дальнейшем корпус участвовал в Балатонской оборонительной и Венской наступательной операциях. За образцовое выполнение заданий командования при освобождении городов Секешфехервар, Мор, Веспрем корпус был награждён орденом Суворова 3-й степени, а за доблесть и мужество, проявленные при освобождении Вены — орденом Кутузова 2-й степени. 19 апреля 1945 года П. Д. Говоруненко присвоено звание генерал-лейтенанта танковых войск.

29 июня 1945 года указом Президиума Верховного Совета СССР от за мужество и героизм, проявленные в Будапештской и Балатонской операциях, генерал-лейтенанту танковых войск Петру Дмитриевичу Говоруненко присвоено звание Героя Советского Союза.

После окончания войны П. Д. Говоруненко продолжал командовать корпусом, который вскоре был преобразован в 18-ю танковую дивизию. Весной 1946 года назначен заместителем командующего 7-й механизированной армией, а через год — заместителем командира 3-й гвардейской отдельной кадровой танковой дивизии. В июне 1948 года направлен на Высшие академические курсы при Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова. В сентябре того же года переведён на основной факультет академии, которую окончил в декабре 1949 года с отличием и золотой медалью. В феврале 1950 года назначен командующим бронетанковыми и механизированными войсками (БТ и МВ) Туркестанского военного округа, в ноябре того же года — командующим 1-й гвардейской механизированной армией. С февраля 1954 года — начальник кафедры тактики высших соединений и оперативной подготовки Военной академии БТ и МВ имени И. В. Сталина. С июня 1957 года военный советник начальника Военной академии Болгарской народной армии (БНА), с августа 1958 года — военный советник командующего общевойсковой армией БНА. С марта 1959 года старший преподаватель кафедры оперативного искусства Военной академии Генштаба ВС СССР.

Пётр Дмитриевич Говоруненко скончался 27 января 1963 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза № 7832;
• 2 ордена Ленина;
• 4 ордена Красного Знамени;
• орден Кутузова 1-й степени (28.04.1945);
• орден Суворова 2-й степени;
• медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии»;
• медали;
• иностранные ордена.

Источники

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6863 Говоруненко, Пётр Дмитриевич]. Сайт «Герои Страны».
• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 126-127. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Говоруненко, Пётр Дмитриевич

– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.