Гортина
| Город
Гортина
Показать/скрыть карты
|
Го́ртина (др.-греч. Γορτύν, Γόρτυνα, греч. Γόρτυς, лат. Gortyn, Gortyna, Gortynia) — античный город на Крите. Гортина расположен в 46 км к югу от Ираклиона, близ селения Агии Дека (греч. Άγιοι Δέκα), на плодородной равнине Мессара. Гортина — один из древнейших городов Крита (с 6000-летней историей), одно из наиболее важных археологических мест Греции.
Название города, согласно Гесихию, происходит от минойского слова karten, означающего «корова»[1]. По мнению современных учёных, название города восходит к древнему индоевропейскому субстрату, оставленному пеласгами, от пра-и.е. ghordh- «город»[2].
Примерно в 1880 году был обнаружен Великий свод законов Гортины, который был назван «королём среди сводов», поскольку является крупнейшим из когда-либо найденных на греческой территории. Он же — древнейший письменный законодательный акт в Европе и драгоценный источник права Древней Греции. У древних спартанцев существовала легенда, согласно которой Ликургу Спартанскому помогал в деле законодательства человек из Гортины — Фалет Критский.
На обширной территории расположены достопримечательности, принадлежащие различным историческим эпохам и культурам; среди них базилика св. Тита (V век н. э.), римские термы, преторий (II век до н. э.) и одеон, греческий храм Аполлона Пифийского, святилище египетских богов Исиды и Сераписа. В трёх километрах к северо-западу от Гортины находится вход в гигантский, известный ещё с античных времён, Лабиринт (закрыт для доступа туристов). Предполагается, что строительный материал для многих исторических зданий города (таких как базилика Тита), как и для каменных табличек со знаменитыми законами, добывался именно из этого подземелья[3].
Местность около Гортины также славится первой постройкой жилья на Крите (в конце неолита, в пятом тысячелетии до нашей эры).
В честь города названа извилина Гортина на спутнике Юпитера Европе.
- Gortys R01.jpg
Базилика святого Тита
- Gortyn 2.jpg
Статуя философа
- Crete - law of Gortyn - boustrophedon.JPG
Гортинские законы, текст записан бустрофедоном на дорийском диалекте древнегреческого языка.
- Gortyn 5.jpg
Напишите отзыв о статье "Гортина"
Примечания
- ↑ [www.sno.pro1.ru/lib/graves/88-93/88.htm Р. Грейвс. Мифы Древней Греции : Минос и его окружение. МИНОС И ЕГО БРАТЬЯ]. Проверено 5 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EODUuBSE Архивировано из первоисточника 13 февраля 2013].
- ↑ [www.academia.edu/27329717/On_the_Identity_of_the_Indo-European_Substrate_in_Western_Anatolia On the Identity of the Indo-European Substrate in Western Anatolia | Fred Woudhuizen - Academia.edu]
- ↑ www.labyrinthos.ch/News.03.html#dorisch Thomas M. Waldmann: Die kretische Labyrinth-Höhle…
Ссылки
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гортина
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
