Гроут, Дик

Дик Гроут
Dick Groat
Дик Гроут в 1960 году
Завершил карьеру
Разыгрывающий защитник
Прозвища:	Dick
Рост:	180 см
Вес:	82 кг
Гражданство:	США США
Родился:	4 ноября 1930(1930-11-04) (93 года), Уилкинсберг, Пенсильвания
Школа:	Суиссвейл (Суиссвейл, Пенсильвания)
Колледж:	Дьюк (1949—1952)
Драфт:	3-й (1-й раунд), 1952, Форт-Уэйн Пистонс
Статистика в НБА
Игры:	26
Очки:	309 (11,9 в среднем за игру)
Подборы:	86 (3,3 в среднем за игру)
Передачи:	69 (2,7 в среднем за игру)
Выступал за команды
Форт-Уэйн Пистонс (НБА) (1952—1953)
Личные награды и достижения Баскетболист года среди студентов по версии Helms Foundation (1951) Баскетболист года Юж. конференции (1952) 1-я всеамериканская сборная NCAA (1952) 2-я всеамериканская сборная NCAA (1951)

<th colspan="2" style="text-align:center; background:#000000; color:#FFFFFF;">Выборочная статистика </th><tr><th style="text-align:right">Игры  </th><td>  1929</td></tr><tr><th style="text-align:right">Процент отбивания  </th><td>  28,6 %</td></tr><tr><th style="text-align:right">Хиты  </th><td>  2138</td></tr><tr><th style="text-align:right">Хоум-раны  </th><td>  39</td></tr><tr><th style="text-align:right">Runs batted in  </th><td>  707</td></tr><tr><th style="text-align:right">Страйкауты  </th><td>  512</td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; background:#000000; color:#FFFFFF;">Команды</th></tr><tr><td colspan="2">

• Питтсбург Пайрэтс (1952—1962)
• Сент-Луис Кардиналс (1963—1965)
• Филадельфия Филлис (1966—1967)
• Сан-Франциско Джайентс (1967)

</td></tr><tr><th colspan="2" style="text-align:center; background:#000000; color:#FFFFFF;">Награды и достижения</th></tr><tr><td colspan="2">

• Победитель Мировой серии (1960, 1964)
• Участник Матча Всех Звёзд МЛБ
  (1959—1960, 1962—1964)
• Самый ценный игрок НЛ (1960)
• Лучший по проценту отбивания в НЛ (1960)
• Всеамериканская сборная NCAA (1951—1952)

</td></tr>

Дик Гроут
Шорт-стоп
Отбивал: правой	Бросал: правой
Профессиональный дебют
19 июня 1952 за «Питтсбург Пайрэтс»
Последняя игра
1 октября 1967 за «Сан-Франциско Джайентс»

Ричард Морроу «Дик» Гроут (англ. Richard Morrow "Dick" Groat; родился 4 ноября 1930, Уилкинсберг, штат Пенсильвания, США) — американский профессиональный баскетболист и бейсболист, завершивший карьеру. Один из первых спортсменов США, выступавших одновременно в двух главных лигах страны МЛБ и НБА. Двукратный победитель Мировой серии (1960, 1964). Первый спортсмен, который был включён в бейсбольный и баскетбольный национальные студенческие Залы Славы.

Ранние годы

Дик Гроут родился 4 ноября 1930 года в городе Уилкинсберг (штат Пенсильвания), учился в средней школе Суиссвейл из одноимённого города, в которой выступал за местную баскетбольную и бейсбольную команды.

Студенческая карьера

В 1952 году закончил Университет Дьюка, где в течение трёх лет играл за команду «Дьюк Блю Девилз», в которой провёл успешную карьеру, набрав в итоге в 82 играх 1886 очков (в среднем 23,0 за игру). При Гроуте «Блю Девилз» ни разу не выигрывали ни регулярный чемпионат, ни турнир Южной конференции, а также ни разу не выходили в плей-офф студенческого чемпионата США. В 1951 году Гроут признавался баскетболистом года среди студентов по версии Helms Foundation. В сезоне 1950/1951 годов Дик набрал 831 очко, установив рекорд по количеству очков за сезон для игроков, учащихся на третьем курсе университета Дьюка, который был побит только спустя 50 лет Джеем Уильямсом (841 очко). 29 февраля 1952 года в игре против своего главного соперника, команды «Северная Каролина Тар Хилз», Гроут набрал максимальное количество очков в одном матче за свою студенческую карьеру (48).

В сезонах 1950/1951 и 1951/1952 годов в составе «Блю Девилз» Дик становился лучшим снайпером команды, за что по их итогам включался во 2-ю и 1-ю всеамериканскую сборную NCAA соответственно. Кроме того последние два сезона признавался баскетболистом, спортсменом года и самым ценным игроком турнира Южной конференции. В 1952 году Дик неофициально был признан баскетболистом года среди студентов по версии UPI, официально эта премия стала вручаться через три года. Свитер с номером 10, под которым он выступал за «Блю Девилз», был закреплён за ним и выведен из употребления. 18 ноября 2007 года Гроут был включён в Национальный студенческий баскетбольный Зал Славы.

Во время учёбы в университете Дьюка Дик Гроут также в течение трёх лет играл за бейсбольную команду «Дьюк Блю Девилз». В последних двух сезонах в составе «Блю Девилз» Гроут признавался лучшим игроком команды, за что по их итогам включался во всеамериканскую сборную NCAA.

Баскетбольная карьера

Играл на позиции разыгрывающего защитника. В 1952 году Дик Гроут был выбран на драфте НБА под 3-м номером командой «Форт-Уэйн Пистонс», выступавшей в Национальной баскетбольной ассоциации (НБА), в которой провёл всю свою непродолжительную баскетбольную карьеру. Всего в НБА провёл один сезон, в течение которого сыграл 26 игр, в которых набрал 309 очков (в среднем 11,9 за игру), сделал 86 подборов и 69 передач.

Бейсбольная карьера

В 1952—1967 годах Дик Гроут выступал в главной лиге бейсбола (МЛБ) (1929 матчей) в командах «Питтсбург Пайрэтс», «Сент-Луис Кардиналс», «Филадельфия Филлис» и «Сан-Франциско Джайентс». Он играл на позиции шорт-стопа, имея в своём активе процент отбивания в среднем за игру 28,6%. За свою карьеру в МЛБ Гроут 5 раз участвовал в Матче Всех Звёзд МЛБ (1959—1960, 1962—1964). В 1960 году Дик стал в составе «Питтсбург Пайрэтс» победителем Мировой серии, победив в финальной серии команду «Нью-Йорк Янкиз» со счётом 4—3. Кроме того он был признан самым ценным игроком и лучшим по проценту отбивания (32,5%) в Национальной лиге.

19 ноября 1962 года Дик Гроут вместе с Диомедесом Оливо был обменян в команду «Сент-Луис Кардиналс» на Дона Кардуэлла и Хулио Готая. В 1964 году Гроут повторил свой успех, став в составе «Сент-Луис Кардиналс» двукратным победителем Мировой серии, обыграв «Янкиз» с тем же счётом 4-3. 27 октября 1965 года Дик вместе с Биллом Уайтом и Бобом Юкером был обменян в клуб «Филадельфия Филлис» на Алекса Джонсона, Пэта Корралеса и Арта Махаффи. 22 июня 1967 года Дик Гроут был продан в команду «Сан-Франциско Джайентс», в которой по окончании сезона завершил свою профессиональную карьеру. В 2011 году Дик был включён в Национальный студенческий бейсбольный Зал Славы, став первым спортсменом, членом бейсбольного и баскетбольного студенческих Залов Славы.

Дальнейшая карьера

В настоящее время Дик Гроут (с 1979 года) работает на должности спортивного теле- и радиокомментатора, освещающего игры баскетбольной студенческой команды Питтсбург Пантерс.

Ссылки

• [goduke.statsgeek.com/basketball-m/players/statlines.php?playerid=159 Баскетбольная статистика в NCAA на сайте Goduke.statsgeek.com]  (англ.)
• [www.basketball-reference.com/players/g/groatdi01.html Статистика в НБА на сайте Basketball-Reference.com]  (англ.)
• [www.justsportsstats.com/basketballstatsindex.php?player_id=groatdi01 Статистика на сайте Justsportsstats.com]  (англ.)
• [www.baseball-reference.com/players/g/groatdi01.shtml Статистика в МЛБ на сайте Baseball-Reference.com]  (англ.)
• [www.baseballlibrary.com/ballplayers/player.php?name=Dick_Groat_1930 Краткая биография на сайте Baseballlibrary.com]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Гроут, Дик

– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!