Двенадцать стульев (фильм, 1933)
| Двенадцать стульев | |
| Dvanáct křesel, Dwanaście krzeseł | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Длительность |
66 (75) мин[1]. |
| Страна | |
| Язык |
Польский |
| Год | |
| IMDb | |
«Двенадцать стульев» (чеш. «Dvanáct křesel», польск. «Dwanaście krzeseł») — совместный чешско-польский художественный фильм, снятый режиссёрами Мартином Фричем и Михалом Вашиньским по мотивам одноимённого романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова в 1933 году.
Содержание
Сюжет
Скончавшаяся в Варшаве тётушка оставила в наследство пражскому парикмахеру Фердинанду Шуплатко пустую квартиру и двенадцать старых стульев. Зная о миллионом состоянии своей родственницы, незадачливый парикмахер истратился в дороге до последнего гроша. В надежде получить хоть какие-нибудь деньги он продал стулья антиквару, а ночью нашёл записку, в которой говорилось о спрятанных под обшивкой одного из стульев ста тысячах долларов.
Утром стало известно о том, что все стулья были проданы поштучно в разные руки. Договорившись о совместном поиске пропавшего сокровища, новоиспечённые компаньоны пустились в путь. Один из стульев по недоразумению попал в детский приют, и найденные в нём деньги пошли в пользу приютских сирот как вклад анонимного доброжелателя.
В ролях
- Власта Буриан — Фердинанд Шуплатко
- Адольф Дымша — Камил Клепка
- Зуля Погоржельская — попечительница
- Зофья Ярошевская — работница приюта
- Юзеф Кондрат — таксист
- Станислав Бельский — Розенман
- Виктор Беганский — профессор-спиритуалист
Влияние
Поскольку создатели фильма перенесли его действие в Польшу, им пришлось придумать новую завязку сюжета, не основанную на революции и экспроприации имущества. Сюжетные наработки сценаристов фильма впоследствии были позаимствованы для ряда других экранизаций романа «Двенадцать стульев»[2].
Напишите отзыв о статье "Двенадцать стульев (фильм, 1933)"
Примечания
Ссылки
- «Двенадцать стульев» (англ.) на сайте Internet Movie Database
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Двенадцать стульев (фильм, 1933)
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.
В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
