Демидов, Павел Григорьевич

Павел Григорьевич Демидов

Портрет работы неизвестного художника, ок. 1800

Павел Григорьевич Демидов (29 декабря 1738 (9 января 1739) — 1 (13) июля 1821, село Леоново на Яузе) — учёный натуралист, действительный статский советник, меценат, основатель Ярославского училища высших наук. Внук Акинфия Никитича Демидова (1678—1745), сын Григория Акинфича (1715—1761).

Образование

Начальное образование получил в Ревеле у профессора Сигизмунди, изучил латинский и немецкий языки (1748—1751).

Продолжил образование в Германии в Гёттингенском университете (до мая 1755), изучал естественные науки и металлургию у Галлера, Геснера, Зегнера, Мейера и других известных профессоров. Далее во Фрайбергской академии изучал металлургию у Гофмана, минералогию и химию у Геллерта, практически изучал добычу руды и плавильное дело в течение года.

Из Фрайберга Демидов отправился в шестилетнее путешествие по Западной Европе, изучал на местах способы разработки серебряных, железных и медных рудников. В Швеции он познакомился с Линнеем, лекции которого слушал в Уппсале. Там же он посещал лекции профессора Валерия по химии и минералогии.

1762—1802

1 (12) сентября 1761 года он вернулся в Россию. Через два месяца (3 ноября 1761 года) умер его отец, Г.А. Демидов. Павлу отошли Камбарский, Рождественский и Уткинский заводы, которые он передал в управление братьям, а потом и вовсе продал их (Демидовский временник. Исторический альманах. Кн. II. Екатеринбург, 2008. С. 241 - 243). Павел занимался наукой, продолжив изучение горнозаводского дела, и посетил в 1763 году Тулу, Петербург, Шлиссельбург и Старую Ладогу.

В 1763 году женился на Анне Николаевне Сибирской (урождённая Глебова) (1725—1766).

В 1772 году П. Г. Демидов был избран в члены «Вольного российского собрания» и в том же году отправился за границу для лечения, посетив при этом Германию, Францию и Голландию.

В 1774 году Павел Григорьевич был вместе с братьями Александром и Петром "в разсуждении знания их в горных делах" назначен советников Берг-коллегии (Указ Екатерины II от 7 апреля 1774 года). Об указе Екатерина Великая писала Г.А. Потемкину 21 апреля 1774 года следующее: "Тем, кому не нравится пожалованье господ Демидовых в советники Берг-коллегии, в которой части они, однако, знания имеют довольные и с пользой употреблены могут быть, в ответ можно сказать, что Сенат часто и откупщиков жалует по произволению своему в чины. И так, чаю и мне можно, по власти жаловать разоренных людей, от коих (порядочным управлением заводов) торговле и казенным доходам принесена немалая и долголетняя прибыль, и оне, чаю не хуже будут дурака генеральского господина Бильштейна, за которого весь город старался" (полный текст Указа от 7 апреля 1774 г. и выдержка из письма Екатерины II приведены в статье А.С. Черкасовой: Демидовский временник. Исторический альманах. Кн. II. Екатеринбург, 2008. С. 242 - 243).

После возвращения в Россию в 1773 году он находился в переписке с Бюффоном, Галлертом и особенно с Линнеем, которому он посылал описан

пожертвованиям на дело образования в России, П. Г. Демидов одним из первых откликнулся на него. В 1803 году на пожертвованные им средства (3578 душ крестьян, что из расчета 300 рублей на душу составляет 1 073 400 рублей, и 120 000 рублей деньгами) основано Демидовское высших наук училище, просуществовавшее в разных формах до 1924 года и носившее его имя до 1919 года. В этом же году П. Г. Демидов передал естественнонаучную коллекцию с библиотекой и капиталом в 100 000 руб. Московскому университету. В 1805 году он пожертвовал для предполагаемых университетов в Киеве и Тобольске по 50 000 р.; тобольский капитал к 1881 году возрос до 190 тысяч рублей и пошёл на учреждение Томского университета, в актовом зале которого был поставлен портрет П. Г. Демидова. В 1806 году он пожертвовал Московскому университету свой минц-кабинет, состоявший из нескольких тысяч монет и медалей.

Последние годы

Последние годы жизни П. Г. Демидов провел в своём любимом имении Леонове, где скончался 1 (13) июля 1821 года в возрасте 82 лет; похоронен в московском Спасо-Андрониковом монастыре.

Награды и память

6 (18) июня 1803 П. Г. Демидов был награждён орденом Св. Владимира первой степени и вскоре, в 1805 году, произведён в чин действительного статского советника.

В 1803 году на общем собрании Правительствующего Сената Демидову была вручена золотая медаль, на одной стороне которой был изображён его портрет, а на другой написано «За благотворение наукам».

В Ярославле ему поставлен памятник (Демидовский столп), открытый в 6 (18) марта 1829 г., разрушенный после революции и воссозданный в 2005 году.

Имя П. Г. Демидова с 1995 года носит Ярославский государственный университет, считающий себя преемником Демидовского высших наук училища.

Г. И. Фишер фон Вальдгейм назвал в честь Демидова вид галаго Галаго Демидова (Galago demidoff).

См. также

Демидовский юридический лицей

Источники

• Чумаков В. Ю. Демидовы. Пять поколений металлургов России. – М.: ЗАО «Бизнеском». – 2011. – 272 с. – (серия «Великие российские предприниматели», том 2) – ISBN 978-5-91663-088-6

• Демидов, Павел Григорьевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Демидовы, семья // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Черкасова А. С. «Ваш послушный сын…» // Демидовский временник. Исторический альманах. Кн. II. — Екатеринбург: Демидовский институт, 2008. — С. 85 — 252. (первое издание вышло в 2006 году).

Ссылки

• Иванов Д. Л., Кантор Ю. И. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/ivanov1991_malak_koll_demidova.djvu Малакологическая коллекция П. Г. Демидова в Зоологическом музее МГУ : Практ. пособие] / Под ред. А. А. Шилейко. — М.: Изд-во МГУ, 1991. — 94 с.

Генеалогическое древо Демидовых

Демид Антюфьев

Никита Демидов (1656—1725)

Акинфий (1678—1745)

Григорий (ум. 1728)

Никита (1680-е — 1758)

Прокофий (1710—1786)

Григорий (1715—1761)

Никита (1724—1789)

Иван (1708—1730)

Евдоким (1713—1782)

Иван (1725—1789)

Никита (1728—1804)

Алексей (ум. 1786)

Лев (1745—1801)

Александр (1737—1803)

Павел (1739—1821)

Пётр (1740—1826)

Николай (1773—1828)

Василий (ум. 1803)

Иван (ум. 1823)

Иван

Василий (1769—1861)

Григорий (1765—1827)

Алексей (1771 — до 1841)

Павел (1798—1840)

Анатолий (1812—1870)

Николай (1773—1833)

Александр (1811—1872)

Александр (1803—1853)

Пётр (1807—1862)

Павел (1809—1858)

Денис (ум. 1876)

Павел (1839—1885)

Платон (1840—1892)

Григорий (1837—1870)

св. кн. Николай Лопухин-Демидов (1836—1910)

Александр (1845—1893)

Михаил (1840—1898)

Елим (1868—1943)

Анатолий (1874—1943)

Игорь (1873—1946)

Павел (1869—1935)

Отрывок, характеризующий Демидов, Павел Григорьевич

Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.