Долльман, Фридрих

Фридрих Карл Альберт Дольман
Friedrich Karl Albert Dollmann
Фридрих Дольман (весна 1940)
Дата рождения	2 февраля 1882(1882-02-02)
Место рождения	Вюрцбург, Германская империя
Дата смерти	28 июня 1944(1944-06-28) (62 года)
Место смерти	Ле-Ман, Франция
Принадлежность	Германская империя Германская империя Веймарская республика Веймарская республика Третий рейх Третий рейх
Род войск	Германская имперская армия, Рейхсвер, Вермахт
Годы службы	1899—1944
Звание	генерал-полковник
Командовал	1-я артиллерийская бригада 1-го Королевского Баварского полка полевой артиллерии, 6-я армия (Первая мировая война) (офицер штаба армии), 7-й артиллерийский полк, 7-я пехотная дивизия, 6-й артиллерийский полк, 7-я армия
Награды и премии

Фри́дрих Карл А́льберт До́льман (нем. Friedrich Karl Albert Dollmann) (2 февраля 1882 — 28 июня 1944) — немецкий генерал-полковник времен Второй мировой войны, особенно известен по ранним этапам операции «Оверлорд».

Биография

Фридрих Дольман родился в 1882 году в Вюрцбурге. Отец — Фридрих Дольман, баварский военный юрист; мать — Мария Дольман, урождённая Киршбаум. В возрасте 17 лет зачислен фанен-юнкером в Первый Королевский Баварский полк полевой артиллерии «Принц Регент Леопольд». Затем учился в военном училище в Мюнхене (1900-01), на оружейном заводе Амберга (1903) и в школе инженерии и артиллерии (1904). Потом служил с 1905 по 1909 в военном полку в качестве адъютанта. Летом 1909 успешно поступил в Баварскую военную академию, где учился с 1 октября 1909 по 30 сентября 1912 годов.

Первая мировая война

С 1913 года Дольман получил звание капитана и должность командира 1-й артиллерийской бригады в своём полку. В начале 1918 года вошёл в штаб 6-й армии, где пробыл вплоть до конца войны.

Послевоенные годы

После войны Дольман числился офицером штабов разных подразделений (полный список см. справа). С 13 июня 1919 года — член Центрального офиса Баварского генштаба. 1 февраля 1933 года назначен начальником артиллерии Министерства обороны, а в мае 1935 года — командующим 9-м военным округом.

Вторая мировая война

27 августа 1939 года Фридрих Дольман стал командующим 7-й армии, которая во время вторжения вермахта в Польшу должна была прикрывать Германию с запада. В ходе Польской кампании, 10 сентября, погиб его сын, лейтенант 15-го пехотного полка. Во Французской кампании 7-я армия в ходе наступления вошла в Страсбург и прорвала на левом фланге фронта французскую линию Мажино. Тогда возле швейцарской границы, совместно с танковой группой Гудериана, ему удалось окружить французскую 200-тысячную группировку (части 2, 3, 5 и 8 армий), которые 22 июня 1940 капитулировали. За это 19 июля 1940 года Дольман получил звание генерал-полковника.

При разработке Роммелем линии укреплений вдоль северного побережья Франции Дольман высказывался за то, чтобы отдать предпочтение контратакам на точки высадки, однако его предложение не было принято.

Во время высадки союзных войск в Нормандии Роммель был в отъезде, и потому Дольману самому пришлось командовать обороной. Он провёл серию контрударов 21-й танковой и Учебной танковой, которые окончились неудачей. В конце концов Дольману пришлось отступить, оставив при этом Шербур.

Служебная лестница 1 ноября 1899 — курсант 6 февраля 1900 — прапорщик 4 марта 1901 — лейтенант 23 октября 1910 — обер-лейтенант 1 октября 1913 — капитан 1 октября 1921 — майор 1 апреля 1927 — подполковник 1 февраля 1930 — полковник 1 октября 1932 — генерал-майор 1 октября 1933 — генерал-лейтенант 1 апреля 1936 — генерал артиллерии 19 июля 1940 — генерал-полковник

Фридрих Дольман умер 28 июня 1944 года по неизвестной причине: либо он принял яд, либо смерть наступила вследствие сердечного приступа. В этот же день командование 7-й армией принял на себя обергруппенфюрер СС Пауль Хауссер.

Интересные факты

• Долльман был единственным (кроме фон Вицлебена) военачальником вермахта во Французской кампании, который не принял потом участия в нападении на СССР. Предполагаемая причина — непрофессионализм.
• Формально не был членом НСДАП, но, по словам современников и историков, он был «фактически нацистом». По мнению историков Samuel W. Mitcham и Gene Muellerу, удачная его карьера с 1936 года обязана его «политической (пронацистской) активной деятельностью».
• Захват 7-й армией Дольмана «отнятых Версалем» Эльзаса и Лотарингии — был скорее всего пропагандистской акцией.
• Версия об инфаркте — наиболее вероятная, так как медицинское состояние Долльмана (избыточный вес, вино, сигары и намеченное расследование потери Шербура) к 1944 году резко ухудшилось.
• Гитлер хотел за потерю Шербура отдать Дольмана под суд или в крайнем случае — лишить его командования. Роммель и Рундштедт 29 июня 1944 года в разговоре с Гитлером в Берхтесгадене отказались это сделать. Когда они вышли из комнаты, Гитлер всё равно позвонил в Ле-Ман и снял Дольмана с командования.
• Ещё одна версия смерти — принуждение к самоубийству. Основание: гауляйтер Восточной Баварии, где проживала семья Дольмана, Фриц Вехтлер (нем.), отказался присутствовать на траурной церемонии, а членов его семьи приказал взять под наблюдение.
• В церкви для паломников на горе Богенберг (на Дунае) есть мемориальная доска Дольмана, хотя похоронен он на солдатском кладбище в Нормандии.
• Бывший шеф штаба Роммеля Ганс Шпайдель после войны в своей книге написал: «Методы Гитлера тяжело травмировали Дольмана, как человека и как солдата».

Награды

• Железный крест 1-го и 2-го классов
• Орден принца-регента Луитпольда (Бавария)
• Орден «За военные заслуги», 4-й степени с мечами (Бавария)
• Крест «За военные заслуги», 2-го класса (Бавария)
• Пряжка к Железному кресту, 1-го и 2-го классов
• Рыцарский крест Железного креста с Дубовыми Листьями
  • Рыцарский крест (24 июня 1940)
  • Дубовые листья (1 июля 1944)

Источники

• Gerd F. Heuer. Die Generalobersten des Heeres, Inhaber Höchster Kommandostellen 1933—1945. — 2. — Rastatt: Pabel-Moewig Verlag GmbH, 1997. — 224 p. — (Dokumentationen zur Geschichte der Kriege). — ISBN 3-811-81408-7.
• George A. Harrison. Cross-Channel Attack. The United States Army in World War II: The European Theater of Operations, 1951. Reprint, Washington, D.C., 1970.
• Cornelius Ryan. The Longest Day, New York, 1949.Reynolds, M: Steel Inferno, page 163. Dell Publishing, 1997.
• en:Carlo D'Este. Decision in Normandy, page 241—242. Penguin Books, 2004.
• [www.geocities.com/~orion47/WEHRMACHT/HEER/Generaloberst/DOLLMANN_FRIEDRICH.html Биография Фридриха Долльмана]
• [www.axishistory.com/index.php?id=2077 7-я армия]
• en:Hubert Meyer. The 12th SS, page 425. Stackpole Books, 2005.
• de:Dermot Bradley. (Hrsg.) Die Generale des Heeres 1921—1945, Bd. 3, Bissendorf 1994.
• Richard Brett-Smith. Hitler’s Generals, Osprey Publishing, London 1976.
• de:Peter Lieb. Konventioneller Krieg oder NS-Weltanschauungskrieg — Kriegführung und Partisanenbekämpfung in Frankreich 1943/44, R.Oldenbourg, München 2007 (= Quellen und Darstellungen zur Zeitgeschichte, Bd.69).
• de:Samuel W. Mitcham, Gene Mueller. Hitler’s Commanders, Scarborough House, London 1992.
• de:Klaus-Jürgen Müller. Das Heer und Hitler, Stuttgart 1969 (= Beiträge zur Militär- und Kriegsgeschichte, Bd.10).
• de:Johann Georg Reißmüller. Generalprobe für die Beseitigung Rommels — Ist Friedrich Dollmann, der Oberbefehlshaber der 7. Armee, am 28. Juni 1944 auf Weisung Hitlers ermordet worden?, in: Frankfurter Allgemeine Zeitung, Nr.191 (19. August 2003), S.33.

Отрывок, характеризующий Долльман, Фридрих

– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.