Дёллингер, Иоганн Йозеф Игнац фон

Иоганн Йозеф Игнац фон Дёллингер

Иога́нн Йо́зеф И́гнац фон Дёллингер (нем. Johann Joseph Ignaz von Döllinger; 28 февраля 1799 Бамберг, Германия — 10 января 1890 Мюнхен, Германия) — баварский католический священник, историк Церкви и богослов; один из инициаторов движения старокатоликов в Германии в 1870-х годах.

Биография

В 1816 году поступил в университет Вюрцбурга, где изучал историю, философию и естественные науки. В 1820 году продолжил учёбу в семинарии Бамберга, по окончании которой 22 апреля 1822 года был рукоположён во пресвитера и назначен капелланом в Шайнфельде, Средняя Франкония. В 1826 году защитил докторскую диссертацию Die Lehre von der Eucharistie in den drei ersten Jahrhunderten («Учение о Евхаристии в первых III веках»). В том же году был приглашён в Мюнхенский университет для преподавания канонического права и церковной истории. С конца 1820-х активно участвовал в общественнополитических движениях; стал одним из лидеров «Католического движения», выступавшего против стремления германских властей подчинить религию и Католическую Церковь в Германии своим политическим целям. Первоначально придерживался строго ультрамонтанских воззрений. В 1849 году на собрании Католического союза Германии в Регенсбурге произнёс речь Die Freiheit der Kirche («Свобода Церкви»), где изложил идею автономии немецкого епископата от Рима в той степени, в какой она не будет препятствовать католическому единству. Начиная с 1850 года начал выступать в духе, близком к фебронианству (по псевдониму Иоганна Николая Гонтгейма) — «Юстин Феброний») — за независимость немецкого епископата от Рима. В 1857 году совершил путешествие в Италию, где был поражён состоянием административных и хозяйственных дел в Папской области, что определило его полный отход от ультрамонтанства.

В 1863 году вместе с И. Б. Альцогом и Ганебергом созвал собрание католических учёных в городе Мюнхене.

В своей полемике с «папским абсолютизмом» доходил до отрицания целесообразности существования Церковного государства; резко критиковал систему его управления. Ещё жёстче критиковал попытки возрождения схоластического богословия, предпринимавшиеся иезуитами. В «Письмах Януса» (в соавторстве с другими), вышедших в 1869 году, подверг критике обскурантизм Силлабуса (Syllabus Errorum). В преддверии и в ходе Первого Ватиканского Собора был идейным вождём либеральной партии, противостоявшей ультрамонтанам. Критиковал догматические положения о примате и непогрешимости Папы по существу в отличие от оппозиции на самом Соборе, в основном полагавшей их только лишь несвоевременными. Его книга Der Papst und das Konzil (1869) была занесена в Индекс запрещённых книг накануне открытия Собора.

Под псевдонимом «Quirinus» в 1869—1870 в соавторстве с И. Губером опубликовал в Augsburger Allgemeine Zeitung 69 писем, в которых доказывал богословскую и историческую несостоятельность догмата о папской вероучительной непогрешимости. Письма были источником сведений о ходе Собора для внешнего мира; сами же авторы получали информацию от либерально настроенного папского библиотекаря Августина Тейнера (Augustin Theiner). Возглавил протест 49 профессоров Мюнхенского университета; в августе 1870 выпустил декларацию против соборных решений.

В 1871 году, после отказа подписаться под определениями Собора, Мюнхенский архиепископ Г. фон Шерр отлучил его от Церкви. Уклонился от возможности епископского поставления голландским старокатолическим епископом Хенриком Лусом (Henricus Loos). В 1873 году королём Людвигом II был назначен президентом Баварской академии наук. В 1874 и 1875 в Бонне председательствовал «Конференциях воссоединения», имевших целью содействовать объединению Церквей, сохранивших веру и каноническое устройство исторического христианства. Его понимание вопросов христианского единства изложено в книге Über die Wiedervereinigung der christlichen Kirchen (1888).

Последнее напутствие принял от старокатолического священника.

Литература

• Православная энциклопедия. Т. XIV, М., 2006, стр. 507—508.
• Деллингер, Игнац фон // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.

Отрывок, характеризующий Дёллингер, Иоганн Йозеф Игнац фон

В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.