Занятие ущелья Клисура
| Занятие ущелья Клисура | |||
| Основной конфликт: Итало-греческая война | |||
 | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
Южная Албания | ||
| Итог |
Победа Греции | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Занятие ущелья Клисура (греч. Η Κατάληψη της στενωπού της Κλεισούρας) — боевая операция, осуществлённая греческой армией с 6 по 11 января 1941 года, недалеко от одноимённого албанского городка, Пермети (округ), Северный Эпир[2]. Является значительным эпизодом греко-итальянской войны в ходе Второй мировой войны .[3]
Содержание
Краткое описание события
С началом греко-итальянской войны 28 октября 1940 года и после 2-х недель боёв на греко-албанской границе, Греции удалось отразить вторжение Италии, одержав победы в сражении в горах Пинда и в сражении при Элеа-Каламас. Контрнаступление греческих сил началось 9 ноября. Греческая армия вступила вглубь албанской территории и вынудила итальянские войска к отступлению. Греческие операции завершились занятием стратегического горного прохода Клисура в январе 1941 года.[3].
Перед боем
Наступление греческой армии продолжилось и после успешного контрнаступления в сражении при Морава-Иван. Поражение итальянской армии вынудило Италию оставить значительные позиции на албанской территории. Под контроль греческой армии в декабре 1940 года перешли значительные города Северного Эпира Гирокастра и Корча. На военном совете 5 декабря, главнокомандующий греческой армии Папагос, Александрос, выражая свою озабоченность вероятностью вмешательства Германии, с целью оказания помощи итальянцам на албанском фронте, настоял на продолжении и интенсификации наступления. В дополнение к этому, командующий группы армии Эпира генерал-лейтенант Пицикас, Иоаннис и командующий группы армии Западной Македонии, будущий коллаборационист, генерал-лейтенант Цолакоглу, Георгиос предложили немедленное занятие прохода Клисура, чтобы закрепить и обеспечить безопасность занятых греками позиций.[4]
Во время греческого контрнаступления, греческие силы находились далеко от своих баз снабжения и состояние дорог с греческой стороны фронта было несравненно хуже дорог с итальянской стороны. Проход Клисура, образованный каньоном реки Аоос (Вьоса), был особенно важной стратегической позицией для занятия города Берат, но рельеф местности в сочетании с зимней погодой в горах, делали всю операцию исключительно сложной.[5]
Бой
Наступление в центральном секторе[6] греко-итальянского фронта в Албании происходило под руководством штаба греческого II Корпуса Армии[7], который использовал для этого в основном 1-ю и 11-ю пехотные дивизии.[8] Во время этого сражения итальянцы впервые применили свои новые средние танки M13, 131-я танковая дивизия Кентавр использовала их для последовавшей лобовой итальянской атаки, но результаты атаки обернулись для итальянцев катастрофой, поскольку танки были уничтожены греческой артиллерией[9].
10 января, после 4-х дней жестоких боёв, греческие пехотные дивизии заняли проход. Атака 5-й пехотной дивизии Крита, занявшей стратегические позиции, оказалась решающей в победном для греческой армии исходе боя.[5][10] Итальянский штаб начал немедленно контратаки с целью отбить проход. Итальянский главнокомандующий Кавальеро, Уго приказал 7-й пехотной дивизии «Волки Тосканы» (Lupi di Toscana), подошедшей поддержать наступление отборной бригады альпинистов «Джулия», но операция итальянцев была плохо подготовленной. Несмотря на то, что им противостояло всего 4 греческих батальона, итальянцы вскоре потеряли свой батальон, попавший в окружение. 11 декабря итальянская «дивизия Волков» была разгромлена, и проход перешёл окончательно под греческий контроль.[11]
Последствия
Занятие этого стратегического прохода греческой армией было признано большим успехом союзниками. Главнокомандующий британскими силами на Ближнем Востоке Ближневосточное командование маршал Уэйвелл, Арчибальд поздравил телеграммой Александра Папагоса с этим успехом греческой армии[12]. 2-й корпус греческой армии после занятия прохода Клисура и одноимённого городка продолжил наступление в направлении города Берат и занял с боями высоты Требесина, Бубеси и Мали Мадарит.
Наступление греческой армии было приостановлено 25 января из-за плохих погодных условий. На следующий день итальянцы контратакой попытались отбить проход Клисуры, подчеркнув этим ещё раз его стратегическое значение. В бою за высоты Требесины итальянцами была использована дивизия «Лелиано», батальон дивизии альпинистов «Джулия», части танковой дивизии «Центавр», при значительной авиационной поддержке. 30 января итальянская армия прекратила свои операции, не достигнув каких либо значительных результатов[7]. В последующие недели линия фронта стабилизировалась от Охридского озера и города Поградец до города Химара на Ионическом море. Греческая армия приступила к разрешению проблем своей слабой материальной и технической базы и проблематичного снабжения, а итальянская армия пыталась посредством увеличения своих сил остановить своё отступление[13].
В марте 1941 года в присутствии самого Муссолини итальянская армия предприняла широкомасштабное контрнаступление, которое было отбито греческими войсками (Итальянское весеннее наступление). После этого итальянского поражения нацистская Германия, готовившая войну против СССР, была вынуждена прийти на помощь своему союзнику, что косвенно повлияло позже на итог битвы за Москву и ход всей войны вообще[14]. 6 апреля 1941 года немецкие войска начали наступление с территории союзной им Болгарии, и, встретив сопротивление немногочисленных греческих частей на греко-болгарской границе, прошли через юг Югославии к Салоникам в тыл основных сил греческой армии, сражавшейся в Албании. Последовали капитуляция, в нарушение приказа,[15] подписанная ставшим затем коллаборационистом генерал-лейтенантом Цолакоглу, 20 апреля, и тройная германо-итало-болгарская оккупация Греции.
Напишите отзыв о статье "Занятие ущелья Клисура"
Примечания
- ↑ Η Καθημερινή, 11/01/1941[www.ime.gr/chronos/14/en/1940_1945/war/pigi03.html]
- ↑ Εθνικό Κέντρο Τεκμηρίωσης: Ελληνοϊταλικός Πόλεμος: [public.ekt.gr/pls/thesaurus/thesaurus.main?v_id=5703&v_thes=EKT&indx=14 Κατάληψη της Κλεισούρας]
- ↑ 1 2 [books.google.com/books?lr=&cd=1&hl=el&as_brr=0&id=gI9pAAAAMAAJ&dq=kleisoura%2Bcapture%2Bitalians%2B1940&q=kleisoura#search_anchor «Balkan studies: biannual publication of the Institute for Balkan Studies»]. Balkan Studies 33: 116. 1990.
- ↑ Μιχαήλ Σακελλάριου, [books.google.com/books?hl=el&id=UV1oAAAAMAAJ&dq=epirus+4000&q=kleisoura%2Bpapagos#search_anchor Epirus, 4000 years of Greek history and civilization], Ekdotike Athenon, σ. 392, 1997, ISBN 9789602133712
- ↑ 1 2 David Hunt, [books.google.com/books?hl=el&id=AwoNpLkKq3UC&q=kleisura#v=snippet&q=kleisura&f=false A don at war: Cass Series on Politics and Military Affairs in the Twentieth Century]. Routledge, σ. 28, 1990, ISBN 9780714633831
- ↑ Αγγελική Δήμα — Δημητρίου, [www.egolpion.com/1940-oreinos.el.aspx Ελληνο-Ιταλικός Πόλεμος, Ένας Ορεινός Πόλεμος, Η Ανάληψη της πρωτοβουλίας των ενεργειών από τις ελληνικές δυνάμεις 14 Νοεμ. 1940-6 Ιαν. 1941], Στρατιωτική Επιθεώρηση ΣΕΠ, Οκτ. 2008, Αναδημ. Ιστοσελίδα Εγκόλπιον
- ↑ 1 2 Γενικό Επιτελείο Εθνικής Άμυνας, Εκδόσεις Ενημερωτικά: Ιστορικά Αφιερώματα: [web.archive.org/web/20110925040850/www.geetha.mil.gr/media/1940/POLEMOS-1940-41.pdf Ιστορικό Αφιέρωμα για το έπος του '40: Χαράλαμπος Λαλούσης — Ο πόλεμος του 1940—1941], σ. 8
- ↑ Army History Directorate (Greece). [books.google.com/books?hl=el&id=QOlmAAAAMAAJ&q=klissoura#search_anchor An abridged history of the Greek-Italian and Greek-German war, 1940—1941.] Hellenic Army General Staff, 1997. ISBN 9789607897015, σ. 128
- ↑ Sweet, John Joseph Timothy, [books.google.com/books?hl=el&id=Z23JjCBkSykC&q=klisura#v=snippet&q=klisura&f=false Iron Arm: The Mechanization of Mussolini’s Army, 1920—1940]. Stackpole Books. σ. 155., 1990, ISBN 9780811733519
- ↑ David Hunt, [books.google.com/books?lr=&cd=7&hl=el&id=BTBnAAAAMAAJ&dq=klissoura%2B1941&q=%22Klissoura+was+a+position+immensely+strong+by+nature%2C+but+on+10+January+1941+it+fell+to+an+impetuous+assault+of+the+5th+Division%2C+brought+recently+from+Crete%22#search_anchor Greece in the Second World War], Ball State University, σ. 23, 1995
- ↑ Knox MacGregor, [books.google.gr/books?id=FNjxX7uZYQEC&q=klisura#v=snippet&q=klisura&f=false Mussolini unleashed, 1939—1941: politics and strategy in fascist Italy’s last war], Cambridge University Press, σσ. 258—259, 1986, ISBN 9780521338356.
- ↑ Κώστας Χατζηπατέρας, Μαρία Φαφαλίου, Patrick Leigh Fermor, Greece 1940-41 eyewitnessed], Efstathiadis Group. σ. 97, 1996, ISBN 9789602265338.
- ↑ Cervi, Mario (1972). The Hollow Legions. London: Chatto and Windus. pp. 309, 320. ISBN 0-7011-1351-0.
- ↑ Zapantis Andrew L. [books.google.com/books?id=Z54LAAAAIAAJ&q=%22italian+spring+offensive%22&dq=%22italian+spring+offensive%22&hl=el&ei=_TZETbeHMJDAswa317C6Dg&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=8&ved=0CEYQ6AEwBw Hitler's Balkan campaign and the invasion of the USSR]. — East European Monographs, 1987. — P. 54. — ISBN 9780880331258.
- ↑ [100+1 χρόνια Ελλάδα, Ά τόμος 1900—1949,σελ.261]
Ссылки
- Σπουδαστήριο Νέου Ελληνισμού, Ανθολόγιο Μαρτυριών, [www.snhell.gr/testimonies/content.asp?id=609&author_id=142 Βασίλης Καραζάνος (28 Οκτωβρίου-31 Δεκεμβρίου 1940)].
Фотографии
- Коллекция П.Пулидиса, Греческие солдаты фотографируются на захваченном итальянском танке — Συλλογή Πέτρου Πουλίδη: [www.ert-archives.gr/V3/public/pop-view.aspx?tid=5025&tsz=0&act=mMainView Κλεισούρα Αλβανίας: Οπλίτες φωτογραφίζονται πάνω σε ένα ιταλικό τανκ κυριευθέν από τον Ελληνικό Στρατό.] (Χρονολογία Λήψης: Τετάρτη, 1 Ιανουαρίου 1941-Τετάρτη, 31 Δεκεμβρίου 1941). Αριθμός= 0000005025.
- Коллекция П.Пулидиса, Греческие офицеры изучают карту -Συλλογή Πέτρου Πουλίδη: [www.ert-archives.gr/V3/public/pop-view.aspx?tid=5016&tsz=0&act=mMainView Αλβανικό μέτωπο. Έλληνες αξιωματικοί μελετούν χάρτη. Γενική άποψη της ορεινής τοποθεσίας με τα υψώματα της Κλεισούρας.]Χρονολογία Λήψης: Δευτέρα, 1 Ιανουαρίου 1941-Τρίτη, 31 Δεκεμβρίου 1941). Αριθμός= 0000005016.
- Коллекция П.Пулидиса, Вид на высоты Требесины и прохода Клисуры -Συλλογή Πέτρου Πουλίδη: [www.ert-archives.gr/V3/public/pop-view.aspx?tid=5026&tsz=0&act=mMainView Αλβανία. Άποψη των βουνών της Δρεπεσίνας και των στενών της Κλεισούρας. Στο βάθος το Τεπελένι.](Χρονολογία Λήψης: Δευτέρα, 1 Ιανουαρίου 1940-Τετάρτη, 31 Δεκεμβρίου 1941). Αριθμός= 0000005026.
Отрывок, характеризующий Занятие ущелья Клисура
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
