Заяев, Анатолий Николаевич

Анатолий Заяев
Общая информация
Полное имя	Анатолий Николаевич Заяев
Родился	Симферополь, Крымская АССР, РСФСР, СССР
Гражданство
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Клубная карьера*
	Пищевик (Симферополь)	? (?)
Тренерская карьера
1963	Таврия
1964—1978	Таврия	нач. команды
1978—1979	Днепр (Днепропетровск)	нач. команды
1979	Днепр (Днепропетровск)	тренер
1979—1980	Таврия	нач. команды
1981—1983	Атлантика (Севастополь)
1986	Таврия	тренер
1987—1990	Таврия	нач. команды
1991	Таврия
1992—1995	Таврия
1996—1997	Конструкторул	тренер
1997—1998	Николаев
1998—1999	Прикарпатье (Ивано-Франковск)
2000	Полесье (Житомир)
2001	Черкассы
2002—2004	Таврия
2010	Николаев	тренер
2012	Металлург (Запорожье)	и.о.
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Анато́лий Никола́евич Зая́ев (укр. Анатолій Миколайович Заяєв; 27 октября 1931, Симферополь, Крымская АССР, РСФСР, СССР — 18 декабря 2012, Мелитополь, Украина) — советский футболист, украинский тренер.

Окончил Симферопольский государственный университет. Погиб в ДТП 18 декабря 2012 года.

Биография

Родился в Симферополе в большой ассирийской семье. Участник Великой Отечественной войны. Отец Анатолия Заяева расстрелян в 1938 году. Младший брат Александр был убит гитлеровцами в период оккупации Крыма, старший брат Алексей погиб в марте 1945 в Германии.

Работал на симферопольском мясокомбинате. Одновременно был игроком и администратором заводской команды «Пищевик». При его участии в 1958 году команда из Симферополя получила право играть в классе «Б» чемпионата СССР. По разным причинам его много раз увольняли с должности начальника команды. В 1962 году «Таврия» заняла третье место в финале чемпионата УССР. После этого ушёл из команды.

«Таврия» очень плохо начала сезон 1963 года, долго не могла выиграть, в результате чего тренер Антонин Сочнев был отправлен в отставку. Одновременно с этим был возвращён в команду Заяев. Он стал исполняющим обязанности главного тренера. С первого же выезда привёз победу. Команда начала восстанавливаться и сумела спастись от вылета.

По собственному признанию, работать тренером начал с 1973 года, поскольку накопил уже достаточный багаж знаний. Во времена первенства СССР неоднократно становился чемпионом и призёром УССР, обладателем Кубка УССР, полуфиналистом Кубка СССР, команда становилась победителем и призёром чемпионата СССР среди команд первой лиги, чемпионом Спартакиады Украины. Его воспитанники стали мастерами спорта СССР и УССР, мастерами спорта международного класса, призёрами олимпийских игр, чемпионами Европы среди молодёжных команд, заслуженными тренерами Украины.

В 1992 году «Таврия» стала первым чемпионом Украины, а в сезоне 1993/94 финалистом Кубка Украины. После 1995 года оказался не нужен руководству спорткомитета Симферополя и покинул «Таврию».

Тренировал днепропетровский «Днепр», севастопольскую «Атлантику», СК «Николаев». В чемпионате Украины стал самым возрастным наставником команды высшей лиги. В 1996/97 работал тренером-консультантом в молдавском клубе «Конструкторул».

В 1997/98 выиграл с СК «Николаев» чемпионат первой лиги Украины. В мае 1998 года на игру с «Динамо-2» пришли 29 тысяч николаевских болельщиков. Тогда залогом успехов была огромная забота о команде городского головы города Александра Яковлевича Бердникова. Однако за несколько туров до окончания сезона 1997/98 покинул СК «Николаев». Причина — проигрыш на выборах городского головы А. Бердникова.

С октября 1998 по май 1999 — главный тренер «Прикарпатья». В клуб «Таврия» его вернул президент клуба в начале 2002 Виктор Карасев, который рассчитывал, что Заяев сможет работать на перспективу. Сначала занимал пост вице-президента, затем стал главным тренером команды. В 2004 году, после ряда поражений на старте сезона 2003/04, ушёл с поста главного тренера, сохранив при этом пост вице-президента. После того, как в «Таврии» сменилось руководство и президентом клуба стал Сергей Куницын, оказался не нужен коллективу.

Однако без футбола долго не смог. Всегда помогал в развитии футбола в регионах, одной из его целей было создание футбольной команды в Ялте. Помочь в создании футбольного клуба «Ялос» решили городской голова Сергей Брайко и президент АОЗТ ФК «Таврия», заслуженный тренер Украины Виктор Витальевич Карасев. Буквально за три дня удалось заявить команду во вторую лигу чемпионата Украины. Вместе с приглашённым в команду на должность главного тренера Александром Гайдашем были подобраны квалифицированные футболисты, которые сумели в итоге занять высокое четвёртое место. Это более чем достойный результат для команды, которая по сути была создана за три дня.

Также возглавил клуб ИКС-Академия из посёлка Куйбышево (Бахчисарайский район). В этом посёлке находится сельская академия футбола. В Куйбышево создано отличное поле на стадионе «Старт», качество которого Анатолий Николаевич хвалил ещё в качестве тренера «Таврии». В зимнем перерыве 13 чемпионата Украины «Таврия» провела на этом поле несколько товарищеских поединков.

В 2010 новый главный тренер «Николаева» Руслан Забранский взял Заяева в клуб на должность тренера-консультанта. В 2012 году Анатолий Заяев приступил к работе в запорожском «Металлурге», выступающем в Премьер-лиге.

Вечером 18 декабря 2012 года Анатолий Николаевич Заяев на своей машине попал в ДТП, которое произошло на трассе Харьков-Симферополь, в двух километрах от Мелитополя. Джип «Хонда», на котором Заяев ехал в Симферополь, выехал на встречную полосу, где столкнулся с автомобилем-эвакуатором, который двигался в сторону Запорожья. От удара тренер скончался на месте, а эвакуатор загорелся. На месте происшествия работали пожарные.

Достижения

• Чемпион Украины: 1992
• Финалист кубка Украины: 1993/94
• Победитель первой лиги Украины: 1997/98
• Заслуженный тренер Украины и Молдавии, награждён орденом «За заслуги» III (2004) и II (2011) степеней, получил почётную грамоту Верховной Рады Украины «За особые заслуги перед украинским народом».

Тренерский стиль

Поскольку Заяев не имел специализированного образования, то его зачастую называли тренером-самоучкой. Основой построения тренировочного процесса считал психологию, умение руководить человеческими взаимоотношениями. По признанию бывших игроков «Таврии», Заяев добивался результата не только за счёт успешного выступления команды на поле, но и за счёт умения выстраивать отношения с футбольными судьями.

Личная жизнь

Жена Алла, младше его на семь лет. Сын был президентом футбольного клуба «Таврия» (январь 1992 — май 1994), убит 1 мая 1994 года. У сына остались жена и двое детей.

Ссылки

• [www.tavriya.com.ua/?id=1038 Анатолий Заяев: «У нас была настолько сильная команда, что я был уверен в победе в первом чемпионате»]  (рус.)
• [www.tavriya.com.ua/?id=63 Анатолий Заяев: «Хочу сохранить футбольную команду»]  (рус.)
• [24.ua/news/show/id/3603.htm Анатолий Заяев: «Таврия» стала первым чемпионом Украины честно]  (рус.)
• [footballfacts.ru/players/121900 Профиль на сайте FootballFacts.ru]

Отрывок, характеризующий Заяев, Анатолий Николаевич

Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.