Балаба, Григорий Фёдорович

Григорий Балаба
Общая информация
Полное имя	Григорий Фёдорович Балаба
Родился	9 ноября 1911(1911-11-09) Волчанск, Харьковская губерния, Российская империя
Умер	4 сентября 2003(2003-09-04) (91 год) Луганск, Украина
Гражданство	СССР
Позиция	нападающий
Карьера
Клубная карьера*
1933—1934	Динамо (Кадиевка)
1935	Динамо (Сталино)
1936	Динамо (Пятигорск)	? (?)
1937—1940	Стахановец (Сталино)	74 (34)
1941	Профсоюзы-1 (Москва)	0
1945	МВО (Москва)	3 (0)
1946—1947	Пищевик (Москва)	? (?)
Тренерская карьера
1950	Дзержинец (Челябинск)
1951—1952	Металлург (Запорожье)
1953—1955	Металлург (Днепропетровск)
1955	Авангард (Челябинск)
1960—1961	Трудовые резервы (Луганск)
1962—1963	Трудовые резервы (Луганск)	тренер
1964	Заря (Луганск)	начальник команды
1964	Колхозник (Полтава)
1965	Колос (Полтава)
1965—1966	Шахтёр (Александрия)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Григо́рий Фёдорович Бала́ба (укр. Григорій Федорович Балаба; 27 октября (9 ноября) 1911, Волчанск, Харьковская губерния, Российская империя — 14 сентября 2003, Луганск, Украина) — советский футболист и тренер, Мастер спорта СССР (1941), Заслуженный тренер УССР (1962).

Футбольная биография

Карьера игрока

Родился Григорий в уездном городе Волчанск Харьковской губернии. После революции, вместе с родителями переехал в Кадиевку. Что бы помочь родителям, с 13 лет работал лампоносом на шахте. В этот период начинается его увлечение футболом. С 1930 года Балаба играет за команду шахты имени Ильича, а уже в 1933 году получает приглашение в кадиевское «Динамо», где быстрый, техничный нападающий был лидером и капитаном команды. С 1932 по 1934 годы выступал за сборную Донбасса. В 1935 году талантливый форвард переходит в «Динамо» из Сталино.

Со следующего года стартовал первый клубный чемпионат СССР по футболу. Первые два турнира, проходившие весной и осенью 1936 года, Григорий Балаба провёл в пятигорском «Динамо», выступавшем в группах «Г» и «В», после чего вернулся в Сталино, став футболистом «Стахановца», за который дебютировал 25 мая 1937 года в матче на Кубок СССР против ленинградского «Спартака», отличившись и первым голом за новый клуб. В дальнейшем стал одним из лидеров команды довоенного периода и любимцем местных болельщиков. В 1938 году Григорий становится лучшим бомбардиром команды, забив 11 голов. По итогам того же сезона, форвард был включён в список «55 лучших футболистов сезона в СССР». В следующем сезоне, забив 10 мячей, снова становится лучшим среди бомбардиров своей команды. В начале нового сезона 1941 года, Балаба вошёл в число первых шести футболистов «Стахановца», которым было присвоено звание Мастера спорта СССР. А вскоре, по приказу столичного руководства, Григорий был переведён в московскую команду «Профсоюзы-1», в составе которой успел сыграть 6 матчей. В июне чемпионат был прерван из-за начала Великой Отечественной войны. В октябре Балабу, вместе с семьёй эвакуируют в Казахстан. Имея, как и другие профсоюзные футболисты бронь, Григорий тем не менее, в январе 1942 года уходит добровольцем на фронт, принимал участие в обороне Москвы. В 1943 году был тяжело ранен. После освобождения страны возвращается в Москву, где играет в командах «Торпедо» и «Крылья Советов». В первом, послевоенном чемпионате, Балаба был игроком столичной команды МВО, а следующие два сезона провёл в составе московского «Пищевика».

Карьера тренера

После завершения игровой карьеры, Григорий Фёдорович окончил школу тренеров, после чего был направлен в Челябинск, где в 1950 году тренировал местный «Дзержинец». В следующем году тренер возвращается на Украину и возглавляет запорожский «Металлург», с которым молодой наставник дважды побеждает в турнире на Кубок УССР. С 1953 года работает старшим тренером днепропетровского «Металлурга». Оставив свой пост в 1955 году, откликнулся на предложение из Челябинска, где до конца сезона тренировал местный «Авангард».

Со второго круга сезона 1960 года, Григорий Балаба назначается старшим тренером луганской команды «Трудовые резервы». Под руководством нового наставника, середнячок класса «Б» становится одним из лидеров первенства, в сезоне 1961 года став серебряным призёром зонального турнира. В 1962 году, в Луганск, на должность старшего тренера команды, приглашают Германа Зонина, а Григорий Балаба становится его помощником. В том же году «Трудовые резервы» побеждают в первенстве Украины, а команда получает право на стыковые матчи за выход в класс «А», против одесского «Черноморца», в которых луганчане одержали победы со счётом 3:1 и 2:0. Но очередная реорганизация, состоявшаяся в советском футболе, не позволила луганской команде повысится в классе.

С началом сезона 1964 года, Григорий Фёдорович занимает должность начальника команды, но в мае, после смены старшего тренера, покидает Луганск и уже в августе становится у руля полтавского «Колхозника». Перед наставником была поставлена задача занять 1-2 место в своей зоне класса «Б», что давало право участвовать в переходных играх за повышение в классе. Сезон 1965 года полтавчане начали неуверенно, потеряв важные очки в ряде матчей. Наверстать упущенное во втором круге команде не удалось. В итоговой турнирной таблице коллектив, сменивший в начале сезона название на «Колос», финишировал на 3 месте, после чего тренер покинул свой пост. В конце 1965 года возглавил «Шахтёр» из Александрии, ставшей последней командой мастеров в тренерской карьере Балабы.

Оставив тренерскую карьеру, Григорий Фёдорович работал директором спортивного лагеря, принимал активное участие в реконструкции луганского стадиона «Авангард».

Семья

Сын Григория Фёдоровича — Игорь Балаба, пошёл по стопам отца, став футболистом, мастером спорта. Многие годы играл в нападении луганской «Зари».

Достижения

• В списках «55 лучших» футболистов сезона в СССР: (№ 5 — 1938)
• Обладатель Кубка Украинской СССР: (1951, 1952)

Ссылки

• [football.lg.ua/index.php?option=com_content&view=article&id=3830:balabagftrener&catid=25:trainerall Сайт ФК «Заря» Луганск. История и статистика. Балаба Григорий Фёдорович]. [www.webcitation.org/6CqXCDwK2 Архивировано из первоисточника 12 декабря 2012].

Отрывок, характеризующий Балаба, Григорий Фёдорович

Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.