Доценко, Сергей Александрович

Сергей Доценко
Общая информация
Полное имя	Сергей Александрович Доценко
Родился	7 сентября 1947(1947-09-07) Караганда, Казахская ССР, СССР
Умер	6 февраля 2006(2006-02-06) (58 лет) Ташкент, Узбекистан
Гражданство	СССР Узбекистан
Рост	170 см
Вес	67 кг
Позиция	защитник
Карьера
Молодёжные клубы
1962—1965	Пахтакор (Ташкент)
Клубная карьера*
1965	Политотдел	1 (0)
1966—1970	Пахтакор (Ташкент)	108 (5)
1971—1973	Динамо (Киев)	73 (1)
1974	Черноморец (Одесса)	3 (0)
1976	Пахтакор (Ташкент)	13 (0)
Национальная сборная**
1971	СССР (олимп)	2 (0)
Тренерская карьера
1977—1982	Хорезм (Ханка)
1983	Пахтакор (Ташкент)	тренер
1984	Автомобилист (Наманган)
1985	Хорезм (Ханка)
1986	Ешлик (Джизак)
1987—1988	Пахтакор (Ташкент)	начальник команды
1989	Пахтакор (Ташкент)	председатель
1990	Согдиана
1990—1991	Пахтакор (Ташкент)	тренер
1992	Ворскла
1993	Темп (Шепетовка)
1993	Металлист (Харьков)
1994—1995	СБТС (Сумы)
1995	Сумы	президент
1996	Динамо (Самарканд)
2000—2003	ДАС (Чагатай)
2003—2004	Трактор (Ташкент)	вице-президент
2005	Шуртан
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Серге́й Алекса́ндрович Доце́нко (7 сентября 1947, Караганда, Казахская ССР, СССР — 6 февраля 2006, Ташкент, Узбекистан) — советский, узбекский футболист и тренер, чемпион Европы среди юношей (1966), чемпион СССР (1971), мастер спорта СССР (1966).

Футбольная биография

Карьера игрока

Сергей Доценко — воспитанник узбекского футбола. Первый тренер — Вадим Кузьмич Сапожников. Играл за юношескую команду «Динамо» (Ташкент). В 1962—1964 годах занимался в группе подготовки «Пахтакора», а в 1964—1965 годах выступал за дублирующий состав ташкентского клуба. Свой первый матч в команде мастеров провёл за команду «Политотдел», выступавшую во второй группе класса «А». В 1966 году вернулся в «Пахтакор», но в основном составе провёл только одну игру. В том же году в составе юношеской сборной СССР стал победителем на проходившем в Югославии чемпионате Европы. Это была первая в истории победа юношеской сборной страны на турнирах УЕФА. В 1967 году «Пахтакор» принял известный тренер Борис Аркадьев, который стал смело вводить в состав молодых игроков. С его приходом Доценко стал регулярно играть в основе.. В следующем году Сергей в составе своей команды, возглавляемой уже Евгением Елисеевым, стал финалистом Кубка СССР, где «Пахтакор» всё же уступил московским торпедовцам.

В 1971 году Доценко переходит в киевское «Динамо».Приглашённый в Киев главным тренером Александр Севидов сразу же доверил новичку команды место на правом фланге обороны, где он дебютировал 8 апреля в матче «Нефтчи» — «Динамо» (Киев). Сезон динамовцы завершили победой в чемпионате. Сергей, отыграв в сезоне 29 поединков из 30, заслуженно получил золотую медаль, став единственным воспитанником узбекского футбола, становившимся чемпионом СССР.

В сентябре 1971 года Сергей получил вызов в олимпийскую сборную СССР, которая готовилась к отборочным играм. В её составе принял участие в организованном Спорткомитетом СССР неофициальном международном турнире, проходившем в Киеве. А уже 6 октября дебютировал за сборную в официальном товарищеском матче ФРГ — СССР 1:1, после чего 13 октября принял участие в отборочном матче Олимпиады против сборной Австрии, проходившем во Львове.

В 1972 году динамовцы стали серебряными призёрами чемпионата, а также как победители национального первенства, стартовали в розыгрыше Кубка европейских чемпионов, где Доценко дебютировал 13 сентября 1972 года в матче «Сваровски-Ваккер» —«Динамо» (Киев) 0:1. Всего в европейских кубках Сергей провёл 9 матчей (в Кубке европейских чемпионов — 5 игр, в Кубке УЕФА — 4 игры).

Сезон 1973 года динамовцы снова завершили на втором месте в турнирной таблице, а в кубковом турнире вышли в финал, где Доценко, принявший участие в 5 играх этого турнира, участия не принимал. В финальном матче против «Арарата» киевляне уступили со счётом 1:2. Уже на следующий день после финала коллегия Спорткомитета Украины освободила от занимаемой должности Александра Севидова. Команду возглавил новый тренер — Валерий Лобановский, у которого для Сергея не нашлось места в основном составе. В марте 1974 года защитник покинул команду и уже с июля стал игроком одесского «Черноморца», но из-за травм в новом клубе так и не заиграл. Вернувшись в Ташкент, сыграл 13 матчей за «Пахтакор» в сезоне 1976 года, после чего принял решение завершить игровую карьеру.

Карьера тренера

Повесив бутсы на гвоздь, Сергей Александрович в течение шести лет тренировал команду второй лиги «Хорезм». В 1983 году работал в тренерском штабе ташкентского «Пахтакора», после чего с 1984 года возглавлял ряд команд 2 лиги Узбекистана. В 1987—1988 годах снова в «Пахтакоре», где работал на должности начальника команды, а в 1989 году занимал должность председателя клуба. В 1990 году — главный тренер клуба «Согдиана», который оставил в июле и уже в августе возвращается в тренерский штаб «Пахтакора».

После распада СССР перереезжает на Украину и в 1992 году приступает к тренерской работе в полтавской «Ворскле». В 1993 году возглавляет «Темп» из Шепетовки, но уже в мае покидает свой пост и перебирается в Харьков, где с июня по август возглавляет тренерский штаб «Металлиста». С 1993 по 1995 год занимает должность ответственного секретаря федерации мини-футбола Украины, а с сентября 1994 года эти обязанности совмещает с работой на посту главного тренера клуба СБТС (Сумы), в 1995 году становится президентом обновлённого клуба из Сум.

В 1996 году Доценко возвращается в Узбекистан, где тренирует клуб «Динамо» (Самарканд). В 2000—2003 годах возглавляет им же созданный клуб ДАС (Чагатай). В 2003—2004 годах вице-президент ФК «Трактор» (Ташкент). Последней командой в карьере тренера стал Шуртан (Гузар).

Достижения

• Чемпион СССР: (1971)
• Серебряный призёр чемпионата СССР: (1972), (1973)
• Финалист Кубка СССР: (1968)
• Чемпион Европы среди юношей: (1966)
• В списках «33 лучших» в СССР: № 2 (1972)
• В списках «33 лучших» в УССР: № 1 (1971), № 2 (1972), № 3 (1973)

Ссылки

• [football.odessa.ua/person/?359 Профиль на сайте «Одесский футбол»]  (рус.)
• [www.rusteam.permian.ru/players/dotsenko.html Сборная России по футболу. Сергей Доценко]
• [www.tashkentpamyat.ru/docenko-sergejj-aleksandrovich-futbolist-fk-pakhtakor-.html Сергей Доценко]

Отрывок, характеризующий Доценко, Сергей Александрович

– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.