Крячко, Валентин Николаевич

Валентин Крячко
Общая информация
Полное имя	Валентин Николаевич Крячко
Родился	Комсомольское, Змиёвский район, Харьковская область, Украинская ССР, СССР
Гражданство
Рост	173 см
Вес	69 кг
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1974	Металлист
Клубная карьера*
1975—1981	Металлист	194 (1)
1982	СКА (Киев)	36 (1)
1983	Металлист	3 (0)
1984	Маяк (Харьков)	36 (0)
1985—1986	Металлист	27 (0)
1991	Ритм (Белгород)	42 (0)
1992	Салют	30 (0)
1994	Металлист	2 (0)
1997—1998	Салют-ЮКОС	43 (0)
Тренерская карьера
1994	Металлист	тренер
1994—1995	Темп	тренер
1995	Темп-АДВИС
1998—2001	Арсенал (Харьков)
2001—2002	Металлист	тренер
2002—2003	Металлист
2003—2004	Гелиос (Харьков)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Валентин Николаевич Крячко (укр. Валентин Миколайович Крячко; 27 января 1958, Комсомольское, Змиёвский район, Харьковская область, Украинская ССР, СССР) — советский, украинский футболист и тренер, чемпион мира среди молодёжи (1977), мастер спорта СССР международного класса (1977).

Футбольная биография

Карьера игрока

Футболом Валентин начал заниматься в родном посёлке Слобожанское. Позже попал в первый набор харьковского спортинтерната, где его тренером стал Николай Михайлович Кольцов.

В 1974 году, ещё будучи учеником 9 класса, дебютировал в составе дублёров харьковского «Металлиста», а 9 августа 1975 года, в матче команд первой лиги «Динамо» (Минск) — «Металлист» впервые вышел на поле в составе главной команды Харькова. В том же году уехал учиться в киевский спортинтернат к тренеру В. Киянченко.

Вскоре Крячко получает приглашение в юношескую сборную СССР, где выступал как за команду своих сверстников, ребят 1958 года рождения, так и за сборную старшего возраста. В 1976 году Валентин становится чемпионом Европы среди юниоров, который проходил в Венгрии. Ещё через год состоялся молодёжный чемпионат мира, проходивший в Тунисе, где Крячко со сборной СССР вновь становится триумфатором.

Игра молодого центрального защитника привлекла внимание многих футбольных тренеров, Валентину предлагали продолжить карьеру в московском «Локомотиве», дважды получал приглашение от киевского «Динамо». Но на переход в более именитые команды защитник не решился, отдав предпочтение Харькову. С 1975 года играл за «Металлист», с которым в 1981 году завоевал путёвку в высшую лигу.

Сезон 1982 года провёл в составе киевского СКА, куда был направлен на воинскую службу. В 1983 году вернулся в «Металлист», за который сыграл три матча и был до конца года переведён в другую харьковскую команду — «Маяк», после чего вновь вернулся в состав главной команды города.

В 1986 году врачи обнаружили у Валентина нарушение сердечной деятельности — аритмию, после чего 28-летний футболист был вынужден оставить игровую карьеру, перейдя на тренерскую работу. Позже несколько раз возобновлял игровую карьеру. В начале и конце 1990-х годов выступал за профессиональный клуб из Белгорода.

Карьера тренера

С 1986 по 1993 год тренировал детей в ДЮСШ «Металлист». В начале девяностых годов совмещал тренерскую работу в спортшколе с игровой карьерой в клубе «Ритм» (Белгород).

В 1994 году был ассистентом у тренировавшего «Металлист» Александра Довбия а после его отставки и назначения главным тренером Виктора Камарзаева, в матчах чемпионата против киевского «Динамо» и донецкого «Шахтёра» выходил на поле в качестве действующего футболиста. В конце 1994 года уехал работать помощником Леонида Ткаченко в клуб высшей лиги «Темп» (Шепетовка), который вскоре из-за отсутствия финансирования прекратил своё существование. С августа по ноябрь 1995 года, Валентин Николаевич возглавлял, созданный на «осколках» предыдущего клуба, «Темп-АДВИС», но вскоре и этот клуб ждала участь его предшественника.

В 1997—1998 годах Крячко вновь выходил на футбольное поле в статусе футболиста, играя за российскую команду «Салют-ЮКОС» из Белгорода.

В 1998 году стоял у истоков создания харьковской футбольной команды «Арсенал», главным тренером которой был до 2001 года, после чего вернулся в «Металлист», где с июля 2001 года был ассистентом у Михаила Фоменко. В ноябре 2002 года Крячко назначен главным тренером харьковской команды, проработав на этой должности до мая 2003 года.

С 2003 по апрель 2004 года тренировал ещё один харьковский клуб — «Гелиос».

Позже работал на фирме «Калина-Харьков», где создал футбольную команду, выступавшую на первенство города. Играл за ветеранские команды Харькова.

Ныне Валентин Николаевич работает начальником отдела по делам семьи, молодёжи и спорта Харьковской райгосадминистрации.

Образование

• Харьковский Государственный педагогический институт

Достижения

• Чемпион мира среди молодёжи: (1977)
• Чемпион Европы среди юниоров: (1976)
• Победитель первой лиги СССР: (1981)
• Победитель второй лиги СССР: (1978)
• Чемпион УССР среди юношей: (1974)
• Победитель турнира ЦК ВЛКСМ «Кубок юности»: (1974)
• Победитель XIV Спартакиады народов СССР среди школьников: (1976)

Ссылки

• [www.ffu.org.ua/ukr/tournaments/prof/42281 Статистика на сайте Федерации футбола Украины] (укр.)

Отрывок, характеризующий Крячко, Валентин Николаевич

Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.