Земовит I Мазовецкий

Земовит I Мазовецкий Siemowit (Ziemowit) I mazowiecki<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
князь мазовецкий
1248 — 1262
Предшественник:	Болеслав I Мазовецкий
Преемник:	Болеслав II Мазовецкий
князь серадзский
1259 — 1260
Предшественник:	Казимир I Куявский
Преемник:	Казимир I Куявский
Рождение:	около 1215
Смерть:	23 июня 1262(1262-06-23)
Род:	Пясты
Отец:	Конрад I Мазовецкий
Мать:	Агафья Святославовна Северская
Супруга:	Переяслава Даниловна Галицкая
Дети:	Конрад II Черский, Болеслав II Мазовецкий, Саломея Мазовецкая

Земовит I Мазовецкий (польск. Siemowit (Ziemowit) I mazowiecki, (ок. 1215 — 23 июня 1262) — князь черский (1247—1262), плоцкий (1248—1262), мазовецкий (1248—1262) и серадзский (1259—1260), младший сын князя мазовецкого Конрада I и русской княжны Агафьи Святославовны Северской. Один из польских князей периода феодальной раздробленности.

Биография

Впервые Земовит появляется на страницах истории в 1239 году, когда по приказу своего отца он убил плоцкого каноника Яна Херона (Jan Czapla), который в детстве был его воспитателем. Ян выказал своё отрицательное отношение к браку его старшего брата Казимира, а также, вероятно, нелестно отзывался о правлении Конрада. Земовит сначала бросил Яна в тюрьму, а затем повесил. Считается, что причиной убийства был и финансовый конфликт Конрада с правящими кругами Плоцка.

В 1247 году после смерти своего отца, князя мазовецкого Конрада, Земовит, по его завещанию, должен был получить три владения — Серадз, Ленчицу и Черск. Однако, воспользовавшись начавшейся после смерти Конрада неразберихой, большую часть этих территорий захватил старший брат Земовита Казимир. Земовит смог сохранить часть Мазовии со столицей в Черске только при военной поддержке другого брата, Болеслава.

Весной 1248 года бездетный Болеслав неожиданно умер, и по его завещанию Земовит черский получил во владение остальную часть Мазовии вместе с Плоцком, Визной и Ливом. После этого он какое-то время избегал открытых конфликтов с братом Казимиром, сконцентрировавшись на ситуации на границах с Русью, ятвягами и Тевтонским орденом.

Одной из главных его проблем были разрушительные набеги на его территорию балтийских племён. Осенью 1248 года Земовит вместе с краковским князем Болеславом Стыдливым, князьями галицким Даниилом Романовичем и волынским Василько Романовичем, с которыми он заключил союз, осуществил успешный военный поход на ятвягов. Эта победа позволила снять угрозу от ятвяжских набегов на несколько лет.

Вскоре, для укрепления союза, Земовит женился на дочери Даниила Переяславе.

В 1253 и 1255 годах Земовит мазовецкий вместе с союзниками предпринял ещё два военных похода против ятвягов.Однако Земовит и Даниил понимали, что их сил недостаточно для того, чтобы окончательно обезопасить себя от этого племени.

В 1254 году в Рачёнже Земовит Мазовецкий и Даниил заключили договор с тевтонскими рыцарями-крестоносцами о разделе ятвяжской земли между Мазовией, Галицией и Тевтонским Орденом. В 1257 и 1260 годах князь Земовит мазовецкий дважды продлял мирные договора с Тевтонским Орденом. Однако это сотрудничество не принесло большой пользы. Тевтонцы получили свои завоевания, но земли Земовита так и остались мишенью для соседей. Особенно большая опасность появилась со стороны усилившейся на фоне ослабления ятвягов Литвы.

Альянс с орденом вызвал и недовольство Казимира, который опасался (возможно, небезосновательно), что этот союз может быть направлен против его. В декабре 1254 года, когда Земовит и его жена Переяслава вернулись из Кракова с празднования канонизации Святого Станислава Щепановского, люди Казимира взяли их в плен и заключили в замке Серадза.

Земовит и Переяслава были освобождены в следующем году после вмешательства польского короля Болеслава V Стыдливого и ряда других правителей, в обмен на обещание поддержать Казимира в войне против Святополка II Померанского. Боевые действия против Святополка были проведены в следующем году.

Чрезвычайно агрессивно политика Казимира привела к тому, что великопольский князь Болеслав Набожный в 1259 году создал против него коалицию, в которую вошли Земовит, Болеслав V Стыдливый, и сын Даниила Галицкого Роман. В результате Земовит получил захваченный его союзниками Серадз. Однако вскоре, согласно мирному договору, Серадз был передан старшему сыну Казимира Лешеку Чёрному. Князья обещали, что больше никогда не будут улаживать конфликты с помощью войны. В конце весны 1262 года в земли Земовита неожиданно вторглись войска литовцев и русских под командованием великого князя Литовского Миндовга. Внезапность удара позволила им практически не встретить сопротивления, сжечь Плоцк, пересечь Вислу и осадить крепость Уяздов, где находился Земовит вместе со старшим сыном Конрадом. Они могли бы выдержать осаду и дождаться прихода союзников, но предатели из числа горожан впустили вражеские войска. В последовавшей затем суматохе боя Земовит был убит. Есть также версия, что он был казнён по приказу своего шурина Шварна Даниловича.

Его старший сын Конрад был взят в плен и уведен в Литву. Новым мазовецким князем стал младший сын Болеслав II, а регентом при нем князь великопольский Болеслав Набожный (1262—1264), союзник Земовита I Мазовецкого.

Семья, дети

Был женат на Переяславе Даниловне Галицкой (ум. 1283), дочери князя Даниила Романовича Галицкого. Дети: Конрад II (ок. 1250—1294), князь мазовецкий, черский и плоцкий, Болеслав II Мазовецкий (1251—1313), князь мазовецкий, плоцкий и черский, Саломея, монахиня.

Литература

• Siemowit I Mazowiecki in: poczet.com
• Ziemowit I Piast in: [roglo.eu/roglo?lang=en&m=NG&n=ziemowit+I&t=PN roglo.eu]
• Kazimierz Jasiński: Rodowód Piastów małopolskich i kujawskich. Wydawnictwo Historyczne. 2001
• Cawley, Charles, POLAND, Medieval Lands, Foundation for Medieval Genealogy

Отрывок, характеризующий Земовит I Мазовецкий

«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.