Золотой конёк Загреба 2011
Поделись знанием:
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
Золотой конёк Загреба 2011 | ||
---|---|---|
Тип соревнования: | международный турнир | |
Дата: | 8 декабря — 11 декабря | |
Сезон: | 2011—2012 | |
Место проведения: | Загреб | |
Победители | ||
Мужское одиночное катание | ||
Тацуки Матида | ||
Женское одиночное катание | ||
Аделина Сотникова | ||
Парное катание | ||
Анастасия Мартюшева и Алексей Рогонов | ||
Танцы на льду | ||
Нелли Жиганшина и Александр Гажи | ||
Соревнования | ||
Предыдущее: | Золотой конёк Загреба 2010 | |
Последующее: | Золотой конёк Загреба 2012 |
Золотой конёк Загреба 2011 (хорв. 2011 Zlatna pirueta Zagreba) — 44-ый международный турнир по фигурному катанию прошедший в столице Хорватии — Загребе. Организованы соревнования хорватской федерацией фигурного катания.
Спортсмены соревновались в категориях: мужское и женское фигурное катание, парное катание и танцы на льду.
Турнир прошёл с 8 по 11 декабря 2011 года[1].
Содержание
Результаты
Мужчины
Место | Имя | Страна | Сумма баллов |
SP | FP | ||
---|---|---|---|---|---|---|---|
1 | Тацуки Матида | Япония | 228.63 | 2 | 73.34 | 1 | 155.29 |
2 | Денис Тен | Казахстан | 220.47 | 1 | 76.36 | 2 | 144.11 |
3 | Иван Бариев | Россия | 210.43 | 3 | 71.86 | 3 | 138.57 |
4 | Артём Бородулин | Россия | 179.83 | 6 | 55.84 | 4 | 123.99 |
5 | Хавьер Райа Буэначе | Испания | 178.11 | 4 | 61.94 | 6 | 116.17 |
6 | Мацей Цеплюха | Польша | 174.21 | 5 | 56.62 | 5 | 117.59 |
7 | Владислав Сезганов | Россия | 164.74 | 9 | 50.00 | 7 | 114.74 |
8 | Алексей Быченко | Израиль | 164.04 | 8 | 52.37 | 8 | 111.67 |
9 | Денис Викцорек | Германия | 159.46 | 7 | 54.36 | 9 | 105.10 |
10 | Дмитрий Игнатенко | Украина | 151.12 | 10 | 49.34 | 10 | 101.78 |
11 | Jordan Yu-Chia Ju | Китайский Тайбэй | 134.44 | 13 | 46.16 | 12 | 88.28 |
12 | Йоно Патридж | Великобритания | 134.03 | 14 | 43.90 | 11 | 90.13 |
13 | Давид Ричардсон | Великобритания | 134.02 | 12 | 46.59 | 13 | 87.43 |
14 | Яков Годорожа | Украина | 127.60 | 11 | 47.98 | 14 | 79.62 |
15 | Гиртс Якобсонс | Латвия | 100.74 | 15 | 38.29 | 15 | 62.45 |
WD | Иван Третьяков | Россия |
- WD = снялся с соревнований
Женщины
Место | Имя | Страна | Сумма баллов |
SP | FP | ||
---|---|---|---|---|---|---|---|
1 | Аделина Сотникова | Россия | 162.47 | 2 | 51.83 | 1 | 110.64 |
2 | Харуна Судзуки | Япония | 148.30 | 1 | 52.96 | 2 | 95.34 |
3 | Мария Артемьева | Россия | 140.18 | 3 | 50.72 | 3 | 89.46 |
4 | Дженна Маккоркелл | Великобритания | 136.97 | 5 | 49.37 | 4 | 87.60 |
5 | Соня Лафуэнте | Испания | 135.31 | 7 | 48.54 | 5 | 86.77 |
6 | Патриция Глешчич | Словения | 129.91 | 4 | 50.68 | 6 | 79.23 |
7 | Флер Максвелл | Люксембург | 120.80 | 8 | 46.56 | 11 | 74.24 |
8 | Анна Лине Гьерсем | Норвегия | 119.91 | 9 | 46.50 | 12 | 73.41 |
9 | Кароль Брессанутти | Италия | 119.60 | 11 | 41.04 | 7 | 78.56 |
10 | Юкико Фудзисава | Япония | 118.16 | 6 | 48.91 | 17 | 69.25 |
11 | Виктория Мунис | Пуэрто-Рико | 118.05 | 15 | 39.77 | 8 | 78.28 |
12 | Николь Раицова | Словакия | 117.93 | 13 | 40.87 | 10 | 77.06 |
13 | Анна Новичкина | Россия | 116.78 | 10 | 44.32 | 14 | 72.46 |
14 | Александра Кунова | Словакия | 115.33 | 16 | 38.23 | 9 | 77.10 |
15 | Изабель Пиман | Бельгия | 112.43 | 12 | 40.92 | 15 | 71.51 |
16 | Ника Церич | Словения | 109.29 | 14 | 39.97 | 16 | 69.32 |
17 | Мирна Либрич | Хорватия | 105.30 | 19 | 32.46 | 13 | 72.84 |
18 | Даша Грм | Словения | 97.18 | 17 | 37.30 | 21 | 59.88 |
19 | Виктория Павук | Венгрия | 95.96 | 20 | 31.54 | 18 | 64.42 |
20 | Марина Сеэх | Сербия | 95.29 | 18 | 34.59 | 20 | 60.70 |
21 | Даниела Стоева | Болгария | 90.68 | 24 | 26.50 | 19 | 64.18 |
22 | Ника Зафран | Хорватия | 87.38 | 23 | 27.78 | 22 | 59.60 |
23 | Эма Липовсчак | Хорватия | 86.44 | 21 | 30.84 | 24 | 55.60 |
24 | Петра Юрич | Хорватия | 83.01 | 25 | 23.41 | 23 | 59.60 |
25 | Христина Эрдель | Германия | 81.52 | 22 | 27.94 | 25 | 53.58 |
Пары
Место | Имена | Страна | Сумма баллов |
SP | FP | ||
---|---|---|---|---|---|---|---|
1 | Анастасия Мартюшева / Алексей Рогонов | Россия | 147.69 | 1 | 50.30 | 1 | 97.39 |
2 | Катарина Гирок / Флориан Юст | Германия | 127.30 | 2 | 46.45 | 2 | 80.85 |
3 | Даниэль Монтальбано / Евгений Краснопольский | Израиль | 119.78 | 3 | 41.20 | 3 | 78.58 |
4 | Салли Хулин / Джеймс Хант | Великобритания | 101.48 | 5 | 34.06 | 4 | 67.42 |
5 | Штина Мартини / Зеферин Кифер | Австрия | 98.89 | 4 | 36.76 | 5 | 62.13 |
6 | Анжелика Илиева / Павел Савинов | Болгария | 72.73 | 6 | 24.72 | 6 | 48.01 |
WD | Мари Вартман / Арон ван Клеафе | Германия |
- WD = снялись с соревнований
Танцы
Место | Имена | Страна | Сумма баллов |
SD | FD | ||
---|---|---|---|---|---|---|---|
1 | Нелли Жиганшина / Александр Гажи | Германия | 154.05 | 1 | 62.13 | 1 | 91.92 |
2 | Пенни Кумс / Николас Бакленд | Великобритания | 147.58 | 2 | 60.02 | 2 | 87.56 |
3 | Карлене Гуиньярд / Марко Фабри | Италия | 136.00 | 3 | 54.78 | 3 | 81.22 |
4 | Надежда Фроленкова / Михаил Касало | Украина | 130.43 | 6 | 52.83 | 4 | 77.60 |
5 | Лоренца Алессандрини / Симоне Ватури | Италия | 130.34 | 4 | 53.61 | 5 | 76.73 |
6 | Таня Колбе / Стефано Карузо | Германия | 123.86 | 5 | 53.10 | 6 | 70.76 |
7 | Каролина Прохазкова / Михал Цеска | Чехия | 108.11 | 8 | 43.58 | 7 | 64.53 |
8 | Сара Уртадо / Адрия Диас | Испания | 107.50 | 7 | 44.42 | 9 | 63.08 |
9 | Алиса Агафонова / Альпер Учар | Турция | 105.87 | 9 | 42.53 | 8 | 63.34 |
10 | Луция Мысливечкова / Нейл Браун | Чехия | 104.38 | 10 | 41.64 | 10 | 62.74 |
11 | Яна Вернер / Артём Кудашев | Россия | 98.96 | 11 | 39.07 | 11 | 59.89 |
12 | Корене Брунс Алонсо / Риан Ван Наттен | Мексика | 87.65 | 12 | 31.84 | 12 | 55.81 |
Расписание[1]
- 9 декабря 2011 года
- 13:00 — Короткий танец
- 15:00 — Короткая программа (пары)
- 18:00 — Короткая программа (мужчины)
- 18:30 — Церемония открытия
- 21:30 — Короткая программа (женщины)
- 10 декабря 2011 года
- 13:00 — Произвольная программа (мужчины)
- 16:30 — Произвольная программа (пары)
- 17:30 — Произвольный танец
- 19:30 — Произвольная программа (женщины)
Напишите отзыв о статье "Золотой конёк Загреба 2011"
Примечания
Ссылки
- [www.croskate.hr/media/ZST11_html/ Расписание и результаты турнира 2011 года]
- [www.croskate.hr/zlatna-pirueta/ «Zlatna pirueta Zagreba» на сайте хорватской федерации конькобежцев] (англ.)
|
Отрывок, характеризующий Золотой конёк Загреба 2011
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.