Иванов, Виктор Иванович

Виктор Иванов
Имя при рождении:	Виктор Иванович Иванов
Дата рождения:	2 августа 1924(1924-08-02) (99 лет)
Место рождения:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Жанр:	сюжетный, портрет, пейзаж
Учёба:	МГАХИ имени В. И. Сурикова
Стиль:	Суровый стиль
Влияние:	А. М. Грицай, В. Н. Яковлев
Награды:
Звания:
Премии:

Ви́ктор Ива́нович Ивано́в (род. 2 августа 1924, Москва, СССР) — советский и российский живописец, педагог.

Академик АХ СССР (1988; член-корреспондент 1978). Народный художник СССР (1990). Лауреат Государственной премии СССР (1968), Государственной премии РСФСР им. Репина (1989) и Государственной премии РФ (1996). Член СХ СССР с 1951 года.

Биография

Родился 2 августа 1924 года в Москве.

До 1939 года учился в изостудии центрального Дома пионеров (мастерская В. А. Воронина и А. М. Михайлова).

В 1939—1944 гг. обучался в Московской средней художественной школе при МГХИ им. В. И. Сурикова (мастерская профессора В. В. Почиталова).

В 1945—1950 гг. Московский государственный художественный институт им. В. И. Сурикова (мастерская профессора, народного художника СССР, академика А. М. Грицая).

С 1950 года активный участник московских, республиканских, всесоюзных выставок.

В 1950—1952 гг. преподавал в Московской средней художественной школе.

С 1951 года — член Союза художников СССР.

В 1957 году начал работу над произведениями, посвященными людям Рязанщины.

В 1957—1967 гг. работал над большим циклом «Русские женщины»: «В годы войны!» (1958—1967), «Рязанские луга» (1962—1971), «Полдник» (1963—1966), «Уборка картошки» (1967).

В 1959—1962 гг. — творческая поездка в Египет, Сирию, Италию, Кубу, Мексику.

В 1968—1981 гг. являлся секретарём правления Союза художников РСФСР

В 1988 году избран действительным членом Академии художеств СССР.

В 2004 году в Рязани при Рязанском художественном музее была открыта галерея «Виктор Иванов и земля Рязанская» .

Творчество

Автор многочисленных жанровых картин из деревенской жизни. Его работы отличаются монументальностью образных решений, острой выразительностью композиционных построений, суровостью колорита. Персональные выставки Виктора Иванова проходили в Москве в 1976, 1982, 1995, 1998 гг.

Работы Иванова хранятся в Государственной Третьяковской галерее, Государственном Русском музее, Киевском музее русского искусства, Рязанском областном художественном музее, и многих других музеях и галереях России и мира, а автопортрет художника с 1983 года находится в галерее Уффици (Флоренция).

Оценки творчества

Живопись В Иванова показывает нам пример того, как настоящее, полноценное искусство рождается и возникает не в умозрительном выдумывании, а в союзе художника с жизнью

Награды

• Орден Почёта (2000) — за заслуги перед государством, многолетнюю плодотворную деятельность в области культуры и искусства, большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между народами
• Орден Дружбы (1995)
• Народный художник СССР (1990)
• Народный художник РСФСР (1976)
• Заслуженный художник РСФСР (1968)
• Государственная премия СССР (1968) — за картины «Семья. 1945 г.» (1958—1964), «На покосе. В шалаше» (1961) и «Полдник» (1964—1966).
• Государственная премия РСФСР имени И. Е. Репина (1989) — за картины «Похороны в Исадах» (1962—1983), «Ледоход» (1987)
• Государственная премия РФ (1996) — за серию живописных произведений, представленных на персональной выставке в Российской академии художеств в 1995 году
• Золотая медаль АХ СССР (1985)
• Серебряная медаль АХ СССР (1963)
• Почётный гражданин Рязанской области (2005)

Ссылки

• [www.rah.ru/the_academy_today/the_members_of_the_academie/member.php?ID=17482 Виктор Иванов на сайте Российской академии художеств]
• [www.ryazangov.ru/ryazan/pg/people.php?ID=120001 Информация на сайте правительства Рязанской области]

Отрывок, характеризующий Иванов, Виктор Иванович

«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.