Инженер Гарин
| Пётр Петрович Гарин | |
| Создатель: | |
|---|---|
| Произведения: | |
| Пол: |
мужской |
| Национальность: |
русский |
| Роль исполняет: |
Евгений Евстигнеев («Гиперболоид инженера Гарина», 1965) |
Инженер Пётр Петрович Гарин — литературный персонаж романа Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина».
Содержание
Биография
До революции
Согласно книге, первое известное событие из жизни Гарина происходит в 1915 году. Тогда он, по его словам, «мобилизует все свои денежные средства», откупает своего друга, учёного Манцева, от мобилизации на фронт и отправляет его на Камчатку, на поиски золота. Перед отъездом Манцев подаёт Гарину идею гиперболоида.
Создание гиперболоида
После революции, в годы гражданской войны, Гарин проживает в Петрограде и работает над созданием гиперболоида — устройства, превращающего световую энергию в тончайший луч, способный разрезать или расплавить всё, что угодно. Принцип гиперболоида невероятно прост — весь секрет в системе всего из двух гиперболических зеркал, поставленных друг против друга. Устройство и постройка аппарата тоже не представляют особых сложностей. Единственная проблема состоит в нахождении компактного и мощного источника световой энергии. Таким источником становятся пирамидки из прессованного угля. Их поставляет Гарину польский химик Стась Тыклинский — в обмен на долю в прибылях. Однако его попытка проследить за Гариным оканчивается неудачей — Гарин едва не убивает Тыклинского лучом и скрывается.
Побег в Европу
Фактически сюжет книги А. Толстого начинается с этих событий. Слухи об аппарате Гарина доходят до ушей американского «химического короля» Роллинга и его любовницы — русской эмигрантки Зои Монроз. Они составляют план — выкрасть аппарат и чертежи, а Гарина убить. Однако Гарин подставляет агентам Роллинга своего двойника, которого и убивают, а сам Гарин с невероятной выдержкой обводит вокруг пальца агента угрозыска Василия Шельгу и с аппаратом бежит на яхте из Ленинграда в Финляндию, а оттуда — в Париж.
Добыча денег
К тому времени у Гарина уже складывается план захвата власти во всем мире. Нужны лишь деньги для первых шагов. Для получения необходимых средств он решает вовлечь в своё предприятие Роллинга, несмотря на неоднократные попытки последнего покончить с Гариным в Париже (первая из таких попыток приводит к смерти второго двойника и коллеги Гарина, французского химика Виктора Ленуара; вторая попытка кончается трагически для банды наёмных убийц под руководством одного из бывших любовников Зои, Гастона Утиного Носа). Более того, познакомившись с Зоей, такой же авантюристкой, как и он сам, Гарин привлекает её на свою сторону. Он принуждает Роллинга заключить договор — Гарин берется с помощью гиперболоида взорвать химические заводы Анилиновой компании в Германии и тем избавить Роллинга от конкурента, а за это Роллинг отдаст ему половину полученных доходов, около 1 млрд долларов (в пересчёте на современные (хотя, какой год считать современным, не ясно) деньги это от 10 до 12 млрд долларов по покупательной способности и от 30 до 197 млрд долларов по значимости суммы[1]). Свидетель этого разговора Шельга получает от Роллинга четыре пули и попадает в больницу.
Гарин прибывает из Франции в Германию (предположительно, побережье Рейна между городками Нойвидом и Кобленцем) и, используя полноценную боевую модель своего гиперболоида, уничтожает завод. При этом погибает три тысячи человек. Тем же временем в Неаполе Гарину (не без помощи норвежского капитана Янсена, изначально работавшего на Роллинга, но исполняющего волю обожаемой им Зои) удаётся переиграть «химического короля», желавшего получить и деньги, и аппарат, захватить его яхту «Аризону» и взять самого Роллинга в заложники. В компании с Роллингом, Зоей и похищенным из больницы Шельгой Гарин отправляется в Америку.
Через Шельгу Гарин получает сведения об Иване Гусеве, мальчике, состоявшем при экспедиции Манцева, и о результатах экспедиции. Гарин посылает своих людей под руководством бывшего ротмистра царской армии эмигранта Волшина (выступающего под именем Артура Леви) на Камчатку — найти Манцева. Учёного удалось застать живым, он встречен и подробно расспрошен, но вместо благодарности его бросают на Камчатке, а при попытке прицепиться к улетающему дирижаблю он погибает. Далее Гарин следует подтвердившемуся плану Манцева.
Золотой остров и шахта
Результатом научных изысканий Манцева оказалось следующее — под земной корой лежит так называемый Оливиновый пояс, в нижней части которого есть слой кипящего золота. Гарин решает добраться до золота и с его помощью стать властелином мира.
На деньги Роллинга он закупает в США оборудование, нанимает рабочих, захватывает пустынный остров в Тихом океане (по указанным в романе координатам находится коралловый атолл Оэно, однако описание больше подходит соседнему острову Хендерсон[2]) и приступает к сооружению шахты. Бурение проводится с использованием гиперболоидов особой конструкции.
В то время как бурение шахты идёт полным ходом, правительство США разоблачает авантюру Гарина и решает уничтожить его. Под предлогом освобождения Роллинга США отправляют к Золотому острову сначала лёгкий крейсер, а затем и целую эскадру из восьми линейных кораблей.
На этом этапе вся авантюра Гарина чуть не срывается. Агенты, пытавшиеся получить деньги по чекам Роллинга, арестованы. Рабочим платить нечем. Доставка грузов на остров блокирована американским флотом и запасы продовольствия тают. Рабочие угрожают взорвать шахту, требуя выплаты жалованья и мира с США.
Гарин посылает Зою и Янсена на яхте «Аризона» в пиратское плавание, в то время как Шельга (который нужен Гарину как посредник в переговорах с народными массами) уговаривает рабочих временно не бунтовать, но тайно собирать силы и ждать удобного момента для всеобщего восстания. Гиперболоид «Аризоны» заставляет богатых пассажиров на трансокеанских лайнерах раскошеливаться — рабочие Гарина получают зарплату и вновь включают буровой гиперболоид.
Используя свой гиперболоид (а также секретные разработки Роллинга в области боевых отравляющих веществ), Гарин уничтожает высланные против него силы. В мире начинается паника.
Наконец, на глубине 8 километров шахта достигает океана кипящего золота. Начинается его промышленная добыча и подготовка золотой экспансии.
Гарин — диктатор
Гарин присылает в Сан-Франциско 5 кораблей, гружённых золотыми слитками, и начинает продавать его по 2,5 доллара за килограмм. В Америке начинается новая «золотая лихорадка», вся государственная машина оказывается бессильной. В этих условиях Гарин надавливает на Роллинга — пусть тот убедит остальных миллиардеров США назначить Гарина диктатором. Роллинг взамен получает место во главе тайного совета трёхсот — олигархической клики монополистов.
Гарин становится диктатором полумира. Он собирается уничтожить шахту, предварительно обеспечив за собой более половины мирового запаса золота, и начинает вновь повышать цену на него. В его планах коренное переустройство жизни всего человечества[3].
Вместе с тем Пётр Петрович испытывает колоссальную скуку, добившись абсолютной власти, несмотря на все свои прежние мечты об этом.
Революция и исчезновение
Тем временем оставшийся на острове Шельга, используя свой организаторский талант пролетарского вождя, поднимает восстание и захватывает шахту и большой гиперболоид Золотого острова. Зоя спасена Янсеном, который, однако, погибает. В дуэли с Зоей на гиперболоидах погибает Иван Гусев. Начинается революция.
Ядро гаринских силовиков — русские белоэмигранты; из их числа он выбирает себе третьего двойника. Несмотря на жестокость верных Гарину людей, пролетарское восстание в США побеждает, но вместо Гарина опять схвачен двойник. Сам же он бежит из Вашингтона в Сан-Франциско и вместе с Зоей на яхте отплывает к Золотому острову в надежде на реванш. Но немного не дойдя до цели, яхта попадает в тайфун, в котором погибают все, кроме Гарина и Зои. Их выбрасывает на пустынный островок (по ряду признаков речь идет об уже упоминавшемся коралловом атолле Оэно, который пользуется дурной славой "отца кораблекрушений" [4]). Там они и остаются жить до конца своих дней, собирая моллюсков и дождевую воду и перелистывая чудом уцелевшую книгу с проектами великолепных дворцов Золотого острова.
Личные качества
Гарин — эгоист до мозга костей и гордится этим. Людей (кроме Шельги и Зои) он презирает. Обладает непреклонной волей, колоссальной работоспособностью, умом гениального изобретателя, талантом политика. Однако ярче всего у него выражена авантюрная составляющая. Ненавидит коммунизм, однако и современную ему капиталистическую систему считает «громоздкой глупостью». Русский по национальности, но русским себя не считает. «Я — космополит», — говорит он. (В оригинале «Я — интернационалист»; замена на «космополит» произведена в конце 1940-х в рамках борьбы с космополитизмом.[5] Позднее издательства вернулись к авторскому варианту.) По всей видимости, это один из немногих отрицательных персонажей, являющихся привлекательными: так, в одной из радиопередач 2008 года посетовали, что образ современного инженера девальвирован: «Кто бы мог сегодня написать "Гиперболоид инженера Гарина?» («Невское утро»)
Теория Гарина
Гарин мечтает кардинально изменить общественное устройство. В центре будет сам Пётр Гарин, которому принадлежит всё, вплоть до права дышать. Далее два-три миллиона пар патрициев, предающихся наслаждениям и творчеству (на особом режиме, чтобы не вырождались). Великолепие их жизни обеспечивает строго определенное количество трудовиков, подвергшихся операции на мозге и неспособных к возмущению. Наконец, отдельная группа содержится изолированно, «где-нибудь на прекрасном острове», исключительно для размножения. Все остальные подлежат уничтожению за ненадобностью.
Шельга называет эти идеи «фашистским утопизмом». Однако Гарин считает, что это не утопия, а законченная и четкая программа тех преобразований, которые и так уже происходят в современном ему капиталистическом обществе, но только вслепую, варварски, громоздко и медленно.
Напишите отзыв о статье "Инженер Гарин"
Примечания
- ↑ Согласно [www.measuringworth.com/uscompare/result.php?use%5B%5D=DOLLAR&use%5B%5D=GDPDEFLATION&use%5B%5D=VCB&use%5B%5D=UNSKILLED&use%5B%5D=MANCOMP&use%5B%5D=NOMGDPCP&use%5B%5D=NOMINALGDP&year_source=1921&amount=1000000000&year_result=2010 Seven Ways to Compute the Relative Value of a U.S. Dollar Amount, 1774 to Present]
- ↑ [ru.worldpoi.info/poi/13791/ Хендерсон (остров)]
- ↑ Теория Гарина
- ↑ [archive.travel.ru/pitcairn/sites/ Достопримечательности острова Питкэрн (Великобритания)]
- ↑ «Перечень важнейших исправлений, внесенных редакцией в текст, принятый для настоящего издания»: «стр. 140, строка 6 сн. вместо „я интернационалист” — „я космополит”». [www.zvezdaspb.ru/index.php?page=8&nput=59 ОМРИ РОНЕН «КОСМОПОЛИТ»]
Интересные факты
Несколько ранее описываемого в романе уничтожения Гариным химических заводов в Германии, там действительно произошла одна из крупнейших техногенных катастроф того времени.
См. также
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Инженер Гарин
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
