«Интервью́ с вампи́ром» (англ. Interview with the Vampire) — роман американской писательницы Энн Райс, первый том цикла «Вампирские хроники». Роман описывает историю жизни вампира Луи, рассказываемую им молодому репортёру Дэниелу Моллою. Райс написала этот роман в 1973 году, а впервые он был напечатан в 1976. На сегодняшний день произведение имеет тираж около 8 миллионов копий. [1]
В 1994 году кинокомпанией The Geffen Film Company (англ.)русск. был снят фильм «Интервью с вампиром: Хроника жизни вампира» с мировыми кинозвёздами в лице Тома Круза, Брэда Питта и Антонио Бандераса.
Персонажи
- Лестат де Лионкур (англ. Lestat de Lioncourt) — главный герой романа и большинства последующих произведений серии. Лестат обладает светлыми волосами и красивой внешностью, которую он унаследовал от своей матери. Лестат часто прикрывает свои недостатки и преувеличивает (или придумывает) свои достоинства.
- Клодия (англ. Claudia) — «приёмная дочь» Лестата и Луи. Клодия стала вампиром будучи ребёнком, поэтому её тело остаётся телом девочки, хотя разум взрослеет.
- Арман (англ. Armand) — глава Театра вампиров и какое-то время лучший друг Луи. Во время его первого появления в романе Арману было четыреста лет.
- Мадлен (англ. Madeleine) — парижская дама, владелица кукольной лавки. Мадлен основала её после смерти своей дочери, фотографию которой она всегда носит на груди. Клодия уговорила Луи сделать Мадлен вампиром.
Второстепенные персонажи
- Маркиз д’Оверн (англ. marquis d'Auvergne) — отец Лестата, ненавидимый им. Во время восстания рабов Луи убивает его по просьбе Лестата.
- Сантьяго (англ. Santiago) — член труппы Театра вампиров, больше всех невзлюбивший Луи.
- Бабетта Френьер (англ. Babette Freniere) — бывшая возлюбленная Луи, которой он помогал, пока жил в Пон дю Лак. После побега Лестата и Луи она сошла с ума.
- Морган (англ. Morgan) — человек, которого Луи и Клодия встретили во время путешествия по Германии. Его жена Эмили была убита вампиром.
- Поль (англ. Paul) — младший брат Луи.
Сюжет
Повествование начинается неподалёку от Нового Орлеана в 1791 году. Двадцатипятилетний Луи, владелец плантаций индиго страдает из-за самоубийства своего брата и винит себя в его кончине. Он стал циничным и отчаянным, возжелал освободительной смерти, но у Луи не хватало духу покончить с собой. Он начал часто наведываться в таверны, бордели и другие небезопасные места. В этом состоянии его находит вампир Лестат и превращает в себе подобного.
После этого Лестат начинает жить в Пон дю Лак, фамильной плантации Луи, куда перевозит и своего отца маркиза д’Оверн. Он без всяких угрызений совести убивает сотни людей, в то время как Луи не может привыкнуть к этому и пьёт кровь животных. Тем временем чернокожие рабы начинают что-то подозревать. Вспыхивает восстание, и вампиры вынуждены распроститься с поместьем. По настоянию Лестата Луи убивает д’Оверна, а затем сжигает собственный дом. Спрятавшись на одну ночь у бывшей возлюбленной Луи, которою он именует «Бабетта», вампиры уезжают в Новый Орлеан.
Однажды, бродя по ночному городу, Луи обнаруживает пятилетнюю девочку, плачущую рядом с разлагающимся трупом матери, умершей от чумы. Луи не может сдержаться и пьёт кровь ребёнка, но приходит в ужас от своего поступка и отбрасывает девочку на пол. Умирающую Клодию (а именно так её назвали) увозят в больницу для детей-сирот. Чуть позже Лестат выкупает её и превращает в вампира, понимая, что теперь Луи не покинет его. Дальнейшие шестьдесят лет они живут вместе.
За это время Клодия нисколько не изменилась. Она мыслит и чувствует, как взрослая женщина, но её тело по прежнему остаётся как у пятилетнего ребёнка. Поняв, что она всегда будет выглядеть как маленькая девочка, Клодия возненавидела своего создателя. Она замышляет убить Лестата. Вампирша преподносит своему названному отцу дар в виде двух сирот, опоенных полынью и настойкой опия, что сильно ослабляет его самочувствие, она разрезает ему горло и пронзает ножом грудь. Вместе с Луи они сбрасывают тело в болото вблизи реки Миссисипи. Однако вскоре выясняется, что Лестат вовсе не умер, и он нападает на них. В попытке спастись Луи поджигает квартиру и спасается с Клодией бегством. Думая, что в Америке они единственные в своём роде, пара отправляется на поиски вампиров «Старого Света».
Прибыв в Европу, Луи и Клодия долго не могут найти ни одного вампира. Сначала они сталкиваются с дикими неразумными кровопийцами в Восточной Европе и лишь достигнув Парижа находят ровню — четырёхсотлетнего Армана и Театр Вампиров, в котором он фактически является главным. Вампиры-актёры маскируются под людей и питаются ими же на сцене перед публикой, которая думает, что всё это просто очень реалистичная игра. Один из актёров труппы, Сантьяго, подозревает Клодию и Луи в убийстве их создателя. От Армана Луи узнает, что существует негласное правило, согласно которому, любой вампир, истребивший себе подобного, подлежит уничтожению.
Постепенно Арман завораживает Луи, ненавязчиво притягивая к себе. Арман хочет «освободить» его от Клодии. В безысходности, понимая будущее одиночество и свою уязвимость, Клодия просит Луи сделать парижскую даму Мадлен вампиром. Сначала Луи отказывается, но вскоре поддаётся её уговорам. Некоторое время вампиры спокойно живут втроём.
Но объявляется Лестат. Он обвиняет Клодию в преднамеренном убийстве и желает заполучить Луи обратно. Вампиры театра во главе с Сантьяго хватают троицу. Мадлен и Клодию приговаривают к сожжению солнцем, Луи же запирают в гробу и замуровывают кирпичами. Спустя время Арман находит и освобождает Луи, но для женщин уже слишком поздно — тела Мадлен и Клодии спалены лучами восходящего солнца. Луи опустошён, жажда мести снедает его. За четверть часа до рассвета, несмотря на опасное для себя время, он пробирается в театр, поджигает его и перерезает косой всех обитателей.
Луи и Арман вместе уезжают из Парижа и путешествуют по Греции, Италии, Малой Азии и Нью-Йорку. В начале двадцатого столетия Луи вместе с новым компаньоном возвращается в Новый Орлеан. Однажды Арман признаётся, что Лестат жив, так как за несколько дней до пожара уехал из города. Узнав это, Луи понимает, что больше не нуждается в Армане, и тот, почувствовав это, покидает его. Вскоре Луи находит обезображенного и с трудом выживающего Лестата. Тот почти умоляет остаться с ним, но Луи отказывается.
Всю эту историю Луи рассказывает молодому репортёру Дэниелу Моллою. Поражённый, Дэниел просит передать ему силу вампира. Себе он представляет эту горькую историю как «приключение, подобное которому никогда в жизни не испытать». Луи, понимая что его ошибки ничему не научили репортёра, в ярости пронзает его шею и исчезает. Молодой человек приходит в себя, прокручивает запись, находит в ней упоминание адреса Лестата в Новом Орлеане и садится в свой автомобиль, преследуя цель найти вампира.
Интерпретации
Кинофильм
В 1994 году вышел кинофильм «Интервью с вампиром: Хроника жизни вампира», режиссёром которого стал Нил Джордан. Главные роли исполнили — Брэд Питт (Луи), Том Круз (Лестат), Кирстен Данст (Клодия), Антонио Бандерас (Арман), Стивен Ри (Сантьяго), Кристиан Слэйтер (Дэниел Моллой) и Домициана Джордано в роли Мадлен.
Фильм имеет ряд отличий от оригинала, в частности, полностью отсутствует Бабетта и отец Лестата. Луи страдает не от самоубийства брата, а из-за смерти жены; Лестат не появляется в Париже после того, как Луи поджёг его в Новом Орлеане.
Манга
Японская манга-адаптация новеллы издана в 1994 году Токумом Шотеном и была опубликована в журнале «Animage»[2].
Напишите отзыв о статье "Интервью с вампиром (роман)"
Примечания
- ↑ [current.com/items/88854124_anne-rice-and-jesus-save-lestat-but-can-vampires-accept-christ-into-their-undead-lives.htm Anne Rice And Jesus Save Lestat: But Can Vampires Accept Christ Into Their Undead Lives?] (англ.), Current (27 февраля 2008).
- ↑ [google.com/translate?u=http%3A%2F%2Fwww.amazon.co.jp%2F%E5%A4%9C%E6%98%8E%E3%81%91%E3%81%AE%E3%83%B4%E3%82%A1%E3%83%B3%E3%83%91%E3%82%A4%E3%82%A2-%E3%82%A2%E3%83%8B%E3%83%A1%E3%83%BC%E3%82%B8%E3%83%A5%E3%82%B3%E3%83%9F%E3%83%83%E3%82%AF%E3%82%B9%E3%82%B9%E3%83%9A%E3%82%B7%E3%83%A3%E3%83%AB-%E3%82%A2%E3%83%B3%E3%83%BB%E3%83%A9%E3%82%A4%E3%82%B9%2Fdp%2F419770027X%2Fref%3Dpd_bbs_sr_3%3Fie%3DUTF8%26s%3Dbooks%26qid%3D1210980657%26sr%3D8-3&hl=en&ie=UTF8&sl=ja&tl=en], Amazon.com
Ссылки
 |
|---|
| | Вампирские хроники | |
|---|
| | Новые вампирские хроники | |
|---|
| | Мэйфейрские ведьмы | |
|---|
| | Иисус | |
|---|
| | Песнь серафимов | |
|---|
| | Отдельные романы | |
|---|
| | Под псевдонимом Энн Рэмплинг | |
|---|
| «Спящая красавица»
(под псевдонимом A. N. Roquelaure) |
Право на Спящую Красавицу · Наказание Красавицы · Спасение Красавицы
</div> |
|---|
<tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><td class="navbox-abovebelow" colspan="2"></td></tr></table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий Интервью с вампиром (роман)«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»
В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.
В кружке Анны Павловны, напротив, восхищались этими восторгами и говорили о них, как говорит Плутарх о древних. Князь Василий, занимавший все те же важные должности, составлял звено соединения между двумя кружками. Он ездил к ma bonne amie [своему достойному другу] Анне Павловне и ездил dans le salon diplomatique de ma fille [в дипломатический салон своей дочери] и часто, при беспрестанных переездах из одного лагеря в другой, путался и говорил у Анны Павловны то, что надо было говорить у Элен, и наоборот.
Вскоре после приезда государя князь Василий разговорился у Анны Павловны о делах войны, жестоко осуждая Барклая де Толли и находясь в нерешительности, кого бы назначить главнокомандующим. Один из гостей, известный под именем un homme de beaucoup de merite [человек с большими достоинствами], рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.
Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!
Никто не возражал на это.
24 го июля это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, – и потому суждение князя Василья продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился ого высказывать теперь. Но 8 августа был собран комитет из генерал фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий, и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
|
