Искра, Ян

Ян Искра

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ян Искра из Брандиса (чеш. Jan Jiskra z Brandýsa, венг. János Giskra, нем. Johann Giskra von Brandeis; род. ок. 1400, Брандис-над-Орлици — ум. ок. 22 октября 1468) — чешский и венгерский полководец и дипломат. Был военачальником гуситских войск на территории нынешней Словакии и наёмником Габсбургов. Оказывал поддержку кандидату на венгерский престол Ладиславу Постуму.

Биография

Вероятно, родился в селении Брандис-над-Орлици. В XIII в., шляхетский род Искра разделился на две ветви: на чешскую и на моравскую, из которой происходил Ян.

В юности обучался боевому мастерству в Италии. Согласно некоторым источникам^{[каким?]}, участвовал в нескольких морских сражениях на стороне Венецианской республики.

На службе у Елизаветы Люксембургской

После битвы у Липан (1434), вместе с другими наёмниками из числа гуситов поступил на службу к Сигизмунду Люксембургскому. Воевал против турок в районе Белграда. После смерти Сигизмунда (1437), трон занимает Альбрехт II Габсбург. Вскоре (1439) он умирает. Его супруга, Елизавета Люксембургская, после коронации сына, Ладислава Постума, едет в Дьёр. Там, в мае 1440 года она нанимает Яна Искру. Чешские наёмники сопровождают короля, его мать и Корону святого Иштвана в Пожонь (Братислава). Елизавета наградила Яна землями в Верхней Венгрии, после чего он оказывал поддержку юному Ладиславу в борьбе за венгерские владения против Владислава III.

Ян Искра, возглавляя войско гуситов, в короткий период времени занимает Левочу, Бардеёв, Кремницу, Банску-Штьявницу, Прешов и Кежмарок. На этих территориях он организует чеканку монет с именем Ладислава Постума. Там же строится ряд оборонительных сооружений, отрезающих Владислава III от Польши и обеспечивающих защиту сельской местности. Ян ввёл налоги и пригласил в построенные замки ремесленников из Чехии и Моравии.

Борьба против Яноша Хуньяди

После смерти королевы Елизаветы (1442), Ян Искра был назначен главнокомандующим войск Ладислава Постума. В 1446 году регентом Ладислава был избран Янош Хуньяди. Венгерский Сейм, призванный управлять государством от имени Ладислава, постановил Хуньяди в 1449 году ликвидировать гуситскую армию Искры, занимавшую комитаты, захваченные ещё при Елизавете Люксембургской. Между тем, среди самих гуситов не было единства. Часть чешских наёмников не подчинялась приказам Яна Искры и мародёрствовала в комитатах Спиш и Шарош, преследуя католическое духовенство. Результатом похода Хуньяди на гуситов стало перемирие в Мезёкёвешде в марте 1450 года. Кошице, Левоча, Бардеёв, Прешов, Банска-Штьявница и другие земли остались во владении Яна Искры.

Ян и после этого отказался принимать кандидатуру регента и продолжил чеканку монет. На его призыв из Чехии приходят новые отряды гуситов. Монастырь в городе Лученец становится укреплённым фортом, откуда наёмники совершают мародёрские вылазки в близлежащие земли. В 1451 году Ян разбивает войска Хуньяди под Лученцом и захватывает всю Верхнюю Венгрию кроме Эгера.

По решению Сейма 1452 года, земли Яна Искры были конфискованы и пожалованы графу Ульрику Циллеи. Вскоре после этого Ян покинул Венгрию.

На службе у Матьяша I

В 1455 году, граф Ульрик приглашает назад чешских наёмников во главе с Яном Искрой, чтобы укрепить свои позиции в Венгрии. Наёмники с небольшими успехами противодействуют гуситским мародёрам в Верхней Венгрии. В 1457, Ян принимал участие в аресте Ладислава Хуньяди, а также подавлял восстание недовольных его казнью.

После смерти Ладислава Постума, королём Венгрии был провозглашён младший брат Хуньяди — Матьяш. Ян Искра поступил на службу новому королю, так как тот был поддержан чешским королём Йиржи из Подебрад. Вскоре после найма гуситов Искры, мародёрства вновь продолжились. При этом, Ян признал притязания Казимира IV на венгерский престол законными и стремился к заключению союза с Тевтонским орденом. Ян играл на противоборстве Матьяша Корвина и Фридриха III. Поддержав Фридриха, он атаковал союзника Матьяша — эрцгерцога Альбрехта VI.

Заинтересованность Фридриха в продолжении войны иссякла после Альберта и победы над Имре и Иштваном Запольяи. Ян Искра письменно поклялся в верности Матьяшу I. Король принял его клятву, возместил 25000 форинтов за потерянные владения в Верхней Венгрии и пожаловал два замка в Араде.

Позднее, Искра женился на племяннице венгерского палатина Михая Орсага (венг. Mihály Országh). Продолжая служить Матьяшу Корвину, командовал королевской армией в кампании против молдавского господаря Стефана III.

Смерть

Дата и причина смерти неизвестны. Последнее упоминание о нём в источниках как о военачальнике короля Матиаша относится к 1468 году. В королевском письме от 6 февраля 1471 года о нём уже пишется как об умершем.

Источники

• Пашаева H. M. [www.runivers.ru/lib/book3253/10465/ Искра из Брандиса (Jiskra z Brandýsa), Ян] // Советская историческая энциклопедия. — М.: Государственное научное издательство "Советская энциклопедия", 1965. — Т. 6 Индра—Каракас. — С. 329.
• József Bokor. [mek.oszk.hu/00000/00060/html/041/pc004107.html#5 Giskra]. — Большой энциклопедический словарь Паллаша. — ISBN 963 85923 2 X.
• [www.cassovia.sk/ktobolkto/jiskra/ Ján Jiskra - kapitán mesta Košice] (чешск.). Проверено 7 февраля 2016.
• František Olansky. [www.dejiny.sk/mikro/Slde/jiskra.htm The Role of John Jiskra in the history of Slovakia] (англ.). Проверено 7 февраля 2016.
• Václav Chaloupecký. Jiskra z Brandýsa. — Прага: Tvůrcové dějin 2, 1934.
• Jan Jiskra z Brandýsa a politický zápas Habsburků s Jagellonci o Uhry v letech 1440–42. — Братислава: Historické štúdie 3, 1957.

Отрывок, характеризующий Искра, Ян

Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.