Итальянский синдикальный союз
| Итальянский синдикальный союз | |
| Unione Sindacale Italiana | |
| Лидер: |
коллективное руководство, Национальный секретариат |
|---|---|
| Дата основания: | |
| Штаб-квартира: | |
| Идеология: | |
| Интернационал: | |
| Союзники и блоки: | |
| Количество членов: |
около 2.000 (2009) |
| Партийная печать: |
Lotta di Classe |
| Сайт: |
[www.usi-ait.org/ www.usi-ait.org/] |
Итальянский синдикальный союз (УСИ; ит. USI — Unione Sindacale Italiana) — итальянское профсоюзное анархо-синдикалистское объединение. Является секцией Международной ассоциации трудящихся (МАТ) — анархо-синдикалистского Интернационала.
Содержание
Ранняя история
УСИ был основан в 1912-м году. В 1922-м году его представители были одними из создателей Международной ассоциации трудящихся[1].
Данное профсоюзное объединение строилось на анархо-синдикалистских принципах, что подразумевало отрицательное отношение к парламентаризму, отказ от сотрудничества с политическими партиями, отрицание необходимости государственного вмешательства в трудовые конфликты в пользу тактики прямого действия, то есть борьбы всех членов профсоюза за свои права без посредников и платных функционеров. При этом стоит отметить, что УСИ критически относился к работе других профсоюзных объединений.
Главной зоной влияния УСИ был так называемый промышленный треугольник севера (Турин-Милан-Лигурия), в Эмилии, Тоскане и Апулии. Главной опорой анархо-синдикалистов были рабочие и техники металлургической промышленности, каменщики, шахтеры, крестьяне и подёнщики.
В первые годы своего существования УСИ активно участвовала в повседневной забастовочной борьбе трудящихся Италии, стремившихся улучшить условия своей жизни. Кроме того анархо-синдикалисты активно занимались антимилитаристской пропагандой. К 1913-му году УСИ стал доминирующим профсоюзным объединением в металлургической промышленности, оттеснив социалистические профсоюзы. Анархисты стремились объединить всех рабочих данной отрасли в единое профобъединение вне зависимости от их квалификации.
Наиболее радикальные «палаты труда» тесно сближались с УСИ, так что анархо-синдикалисты участвовали во всех важнейших трудовых конфликтах. Тем не менее начало Первой мировой войны потрясло УСИ конфликтом вокруг вопроса о вмешательстве Италии в войну. Проблема заключалась в наличии в анархо-синдикалистском объединении сторонников участия в войне, профсоюзных «националистов», таких как генеральный секретарь объединения Альсесте Де Амбрис, Филиппо Корридони (в результате их исключили в период 1915—1916 годов) и поначалу Джузеппе Ди Витторио. Лидеры УСИ Армандо Борги (назначенный новым генеральным секретарем) и Альберто Меши активно поддерживали антимилитаристскую линию УСИ[1].
Фашистская диктатура и воссоздание УСИ
После окончания войны Италия находилась в тяжелой экономической ситуации, что способствовало росту забастовочного движения. Страна оказалась в предреволюционной ситуации, а 1919-1920-й вошли в историю как «красное двухлетие». В это время рабочие, в том числе активисты УСИ часто захватывали предприятия и организовывали рабочие советы. Особенно сильным рабочее движение было на севере Италии в промышленных районах, и оттуда уже распространялось по всей стране.
После 1920-го активность рабочего движения ослабевает, в то время как набирают силу фашисты во главе с бывшим социалистом Бенито Муссолини. В эти годы активисты УСИ становятся активными борцами с фашизмом, участвуя в постоянных уличных столкновениях с чернорубашечниками. Кульминация наступила в июле-августе 1922-го года, когда в Парме, Бари и ряде других городов развернулись настоящие уличные бои с фашистами. В итоге анархисты проиграли, а в октябре 1922-го года к власти в Италии пришло правительство фашистов[1].
В 1925-м УСИ была объявлена вне закона, однако продолжала свою деятельность, с одной в Италии, перейдя на нелегальное положение, а с другой как организация в изгнании[2]. Многие активисты УСИ впоследствии сражались против войск мятежного генерала Франциско Франко в ходе гражданской войны в Испании 1936-1939-го годов.
После Второй мировой войны и провозглашения республики прежние члены профсоюза последовали руководящим принципам Федерации анархистов Италии, призывавших к созданию унитарного движения, и присоединился к Всеобщей Итальянской конфедерации труда (ВИКТ) — Confederazione Generale Italiana del Lavoro (CGIL).
После раскола ВИКТ в 1950-м году часть активистов воссоздали УСИ. Правда при этом анархо-синдикалисты были лишь тенью прежней профсоюзной организации, и присутствоали лишь в нескольких областях Италии. Только с конца 1960-х начинается его медленное развитие, и только в конце 1970-х после УСИ смог наконец действтовать официально, имея группы в важнейших регионах страны[3].
Современность
На сегодняшний день УСИ представляет собой небольшое профсоюзное объединение, построенное на федералистских принципах и активно участвующее в повседневной борьбе трудящихся Италии. При этом Союз имеет секции по всей территории Италии. Его целью по прежнему является построение анархистского общества.
Активисты УСИ активно выступают за сокращение рабочего дня при сохранении заработной платы, гарантированные минимальные выплаты для безработных, то есть за выполнение тех условий, которые бы позволили постоянно повышать уровень жизни трудящихся пока те продолжают вести борьбу за самоуправление против капитализма. В социальном плане УСИ выступает за защиту имеющихся социальных гарантий. Кроме того анархо-синдикалисты являются сторонниками демилитразации, что является их традиционной позицией.
25-27 апрель 2008 УСИ провела в Анконе свой 18-ый конгресс (считая с 1912 года).
Первые конгрессы
- I Конгресс — Модена, 23-25 ноября 1912
- II Конгресс — Милан, 4-7 декабря 1913
- III Конгресс — Парма, 20-23 дебря 1919
- IV Конгресс — Рим, 10-12 март 1922
См. также
Напишите отзыв о статье "Итальянский синдикальный союз"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Дамье В. В. [aitrus.info/node/63 Из истории анархо-синдикализма.] (опубликовано: Дамье В. В. Анархо-синдикализм в XX веке. — М., 2001)
- ↑ Дамье В. В. Забытый Интернационал. Международное анархо-синдикалистское движение между двумя мировыми войнами. Т. 1. — М.: НЛО, 2006. С. 418
- ↑ [www.ainfos.ca/03/oct/ainfos00193.html A-Infos (en) Italy, (Anarcho) syndicalist call for GENERAL STRIKE by USI — Italian Workers Union]
Отрывок, характеризующий Итальянский синдикальный союз
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
