Колупаевы
| Колупаевы | |
| | |
| Родоначальник: |
Колупай (Колыбай) |
|---|---|
| Близкие роды: |
Приклонские |
| Место происхождения: |
Нижегородское княжество |
Подданство: | |
 Великое княжество Московское
| |
 Царство Русское
| |
 Российская империя
| |
| Имения: |
Ямская слобода города Одоева |
Потомки Колупаа, перейдя на русскую службу и приняв православие, становятся известными среди русских дворянских семей с середины XVI века и относятся к выдающимся нижегородским фамилиям, достигших положения при Великокняжеском государевом дворе. В 1492 году упоминается Колупай Михайлов сын Приклонский бывший на московской военной службе, он возглавлял посольство к казанскому хану Махмет-Аминю, в 1528 году на московский военной службе был его сын Михайло Михайлов Колупаев, в 1547 году он фигурирует, как землевладелец и дворянин, в 1564 году выполнял дипломатическую миссию в Ногайскую орду.«Того же месяца иуня 4 из Новагорода из Нижнего застава князя великого, князь Федор Хрупин с москвичи идоша на Волгу и побиша Татар Казаньских, двор царев, многих добрых. Тогды убили Колупаа, а князя Хорум Бердея изымав приведоша к великому князю на Москву».[1]
.«Дети боярские Приклонские упоминаются в связи с Нижегородским краем с начала XVI век. Сведения о них извлекаем из различных актовых и делопроизводственных материалов. Самые ранние данные сообщают о нижегородских землевладельцах Шаге и Колупае (Василии) Михайловых детях Приклонских, а затем их детях Федоре, Григории и Степане Шагиных, Михаиле и Петре Колупаевых. Колупай стал великокняжеским дьяком при Василии III, выполнял ответственные дипломатические поручения, приобрел земли во Владимирском уезде. Видимо, благодаря этому его сын Михаил числился в составе государева двора по Владимиру»[2]
Упоминавшийся выше Михаил Колупаев — известный участник покорения Поволжья в XVI веке[3], он также как и его брат Петр начинал службу, как голова (низший командный состав) в военных компаниях. В исторических документах, Михаил Колупаев известен в связи с покорением Астраханского ханства. Родословный список[4] содержит его сообщения из Астрахани в Москву, датируемые 1549-1550 годами, взятие московскими войсками Астрахани в 1550 году и военные отчеты за 1554-1555 годы. Далее, такое же положение, как и отец, занимал Андрей Михайлов сын Колупаев, он упоминается в 1572 году, как московский пристав, он также как и отец выполняя при Иване IV различные военные и полицейские поручения.
Следующее поколение: Иван Ондреев, сын Колупаев в 1596 году числится среди «десятни новиков, поверстанных… государевым царевым и великого князя Феодора Ивановича всеа Росии жалованьем поместным окладом детей боярских новиков всех городов московские и новгородцкие земли неслужилых безпоместных от отцов детей и от братей братью и от дядей племянников, вьспрашивая про них тех городов детей боярских» по 200 четвертей[5].
Сын Ивана — Лумп Колупаев упоминается в 1560 году, как одоевский помещик[6]. Согласно родословного списка с грамоты от 15 марта 1587 года он имел сына Никиту Лумповича, которому была пожалована Ямская слобода города Одоева[7]. Усадьба Колупаевых на «посаде, на Ямской слободе», находилась на территории нижнего посада города Одоева, которая в 80-е годы XVI века была выведена из границ города и роздана в поместья дворянам[8].
В 1607 году в период Смутного времени Никита Лумпович Колупаев погиб в результате расправы восставших противников Василия Шуйского над дворянами[9]. Никита был сброшен казаками самозваного царевича Петра Федоровича со стен одоевской крепости,«перед московским разорением убит с башни в Одоеве городе, что вором изменником украинским креста не целовал». При этом, «дом и животы воры все разорили и розграбили, и ростащили наказы и жалованные грамоты, и письма всякие побрали»[10].
Казнь Колупаева произошла во время похода самозванца из Путивля в Тулу, или при его пребывании в Туле[11].
Сыновья Никиты Лумповича: Петр, Федор и Семен дослужились до высшего городового чина — дворян выборных, ещё один его сын Михаил Никитич Колупаев имел сына Петра Михайловича, упоминаемого в 1650 году, как одоевский помещик.
- 1. Петр Никитич Колупаев — в 1617 году упоминается, как сын боярский и в 1627 году, как одоевский помещик, он имел трех сыновей:
Старший сын — Василий Петрович Колупаев убит в 1656 году в результате неудачной осады Риги царем Алексеем Михайловичем в ходе Русско-Шведской войны 1656—1658 годов. Младший сын Михаил Петрович с 1655 года был думный дворянин, ему многократно приходилось выполнять обязанности сотенного головы и воеводы, с 1658 года он — московский стряпчий и с 1692 года — окольничий.
- 2. Федор Никитич Колупаев — упоминается в 1627 году, как одоевский помещик, он погиб под Быховым в 1659 году, во время взятия города войском князя Ивана Ивановича Лобанова-Ростовского во время Русско-польской войны 1654—1667 годов. У него остался сын Игнатий Федорович, упоминаемый, как московский дворянин, он достиг получил второй из табеля московских чинов — чин стряпчего, отставной в Москве для посылок (1706, 1710).
- 3. Семен Никитич Колупаев — в 1627 году, одоевский помещик, он погиб бездетным под Конотопом в 1659 году в битве, проигранной русскими во главе с князем Алексеем Никитичем Трубецким.
В списке дворян разных городов, прибывших в Москву по указу для государева и земского дела, как участник Земского собора 1653 года встречается Федор Ильин сын Колупаев, «Майя в 22 день… По отписке из Одоева Ондрея Зыбина»[12][13].
Напишите отзыв о статье "Колупаевы"
Примечания
- ↑ ПСРЛ, 25, с. 281
- ↑ [www.opentextnn.ru/history/istochnik/istXIII-XIX/?id=3900 Чеченков П. В. Родословные росписи конца XVII в. как источник изучения генеалогии нижегородского дворянства]
- ↑ Полное собрание русских летописей. 29, с. 244, 255—257
- ↑ Родословная роспись Колупаевых конца XVII в.: Российский государственный архив древних актов. Ф. 210. Оп. 18 (Родословные росписи). № 96
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVI/1580-1600/Desjatnja_novikov/text.htm Десятни новиков, поверстанных в 1596 году // Известия русского генеалогического общества. Выпуск 3. СПб. 1909]
- ↑ [www.opentextnn.ru/history/istochnik/istXIII-XIX/?id=3951 Чеченков П. В. О родословной росписи Колупаевых конца XVII в]
- ↑ РГАДА. Ф. 210. Оп. 18 (Родословные росписи). № 96
- ↑ [odoevng.ucoz.ru/news/v_gostjakh_u_predkov/2012-12-03-817 Одоев: В гостях у предков]
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVII/1600-1620/Bolotnikov/New_dok3/text.htm Kopeцкий В. И. Новые документы по истории восстания И. И. Болотникова // Советские архивы, № 6. 1968; сетевая публикация ]
- ↑ Чеченков П. В. Межпоколенная коммуникация: родовая память нижегородского дворянства XVII века // Актуальные проблемы социальной коммуникации: материалы второй Международной научно-практической конференции. Нижегородский государственный технический университет им. Р. Е. Алексеева. Нижний Новгород, 2011. С. 374—377
- ↑ [vostlit.narod.ru/Texts/Dokumenty/Russ/XVII/Bolotnikov/New_dok/pred.htm Новые документы о восстании Болотникова // Вопросы истории, № 7. 1981]
- ↑ ЦГАДА, ф. 210, Белгородский стол, столб. № 351, ял. 346-352в
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVII/1640-1660/Zemsk_sobor_1653/text.htm К истории Земского собора 1653 г. // Исторический архив. 1957, № 4]
Могу внести несколько дополнений, если они будут интересны. 1) Согласно Дозорной книге города Одоева и Одоевского уезда 1616 года (РГАДА, Поместный приказ, Ф.1209.1.к.524), жену Никиты Лумпова сына Колупаева звали Мария. 2) В 1616 году их младший сын Семен был ещё недорослем, ему было двенадцать лет, то есть он родился в 1604 году. Жил он тогда ещё с матерью в поместье в «сельце, что была Ямская слобода». Ныне это деревня Нижний Посад, расположена напротив Одоева за рекой Упой. Согласно писцовой книге 1646 года у Семёна были также поместья в сельце Жупани и в деревне Алехино, Одоевского уезда. 3) Федор Никитин сын Колупаев был испомещен в деревне Немцово, Одоевского уезда. Его сын Игнат в промежутке между 1646 и 1678 годами получил поместья во вновь основанных деревнях Песочная и Дубки на реке Холохольне, Одоевского уезда. 4) Михаил Петров сын Колупаев в промежутке между 1646 и 1678 годами получил вотчину, — половину вновь основанной деревни Дубки на речке Озерне, Одоевского уезда. 5) Василий Петров сын Колупаев был испомещен в деревне Немцово, Одоевского уезда. К сожалению, пока что нет сведений о следующих поколениях этого рода.
Ссылки
- [www.opentextnn.ru/history/istochnik/istXIII-XIX/?id=3900 Чеченков П. В. Родословные росписи конца XVII в. как источник изучения генеалогии нижегородского дворянства]
- [www.opentextnn.ru/history/istochnik/istXIII-XIX/?id=3951 Чеченков П. В. О родословной росписи Колупаевых конца XVII в]
Источники
- ЦГАДА, Ф. 210.
- РГАДА. Ф. 210. Оп. 18 (Родословные росписи).
Отрывок, характеризующий Колупаевы
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…
В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
