Комиссия Уоррена

Комиссия Президента по расследованию убийства президента Кеннеди (англ. The President's Commission on the Assassination of President Kennedy), более известная как Комиссия Уоррена (The Warren Commission, по имени председателя комиссии Эрла Уоррена) — специальный орган, созданный президентом США Линдоном Джонсоном для расследования убийства Джона Кеннеди. 24 сентября 1964 года комиссия представила итоговый доклад на 888 страницах. Согласно выводам комиссии убийство Кеннеди было делом рук снайпера-одиночки Ли Харви Освальда. В настоящее время существует множество более или менее убедительных альтернативных теорий, оспаривающих выводы комиссии полностью или в части.

Создание и состав комиссии

Указ президента № 11130 о создании комиссии был подписан 29 ноября 1963 года, через неделю после убийства. В неё вошли:

• Эрл Уоррен, председатель Верховного суда США (председатель);
• Ричард Расселл (сенатор от штата Джорджия, Демократическая партия);
• Джон Шерман Купер (сенатор от штата Кентукки, Республиканская партия);
• Хейл Боггс (член Палаты представителей от штата Луизиана, Демократическая партия);
• Джеральд Форд (член Палаты представителей от штата Мичиган, Республиканская партия);
• Аллен Даллес (бывший директор ЦРУ);
• Джон Маклой (бывший президент Всемирного банка).

Кроме этого в работе комиссии на постоянной основе участвовали многие специалисты, на которых были возложены те или иные функции в расследовании. 16 декабря 1963 года бывший представитель правительства в Верховном суде Джеймс Ли Рэнкин был назначен главным советником комиссии (general counsel), кроме него комиссии помогали ещё четырнадцать советников, между которыми были распределены обязанности. В течение срока функционирования комиссии ей оказывали помощь федеральные органы и правительство Техаса.

Расследование

Первое время расследование велось силами Секретной службы, агенты которой обеспечивали охрану Кеннеди в Далласе, и ФБР. Но Джонсон очень быстро передал всё расследование ФБР. Поскольку комиссия Уоррена не располагала собственными ресурсами для сбора и изучения доказательств, на ФБР была возложена вся полнота следственных действий. Как отмечал Комитет Палаты Представителей США по убийствам, большинство заключений комиссии Уоррена было основано на результатах работы ФБР. Планировалось, что в апреле или мае собственно расследование будет закончено, а окончательный текст доклада будет готов 30 июня, но сроки не были выдержаны.

Большая часть свидетелей была допрошена лично членами комиссии либо в их присутствии. Протоколы этих допросов составляют первые пять томов от всех материалов слушаний комиссии. Однако в реальности многие допросы проходили в присутствии менее половины членов.

Позже Комитет Палаты Представителей США по убийствам, изучая работу комиссии, указывал на недостаточное внимание, уделённое биографии Освальда и отдельным эпизодам его жизни, связям Джека Руби и организованной преступности, доказательствам, касающимся количества выстрелов, и некоторым другим вопросам. Отмечалось, что на работу комиссии оказывалось давление, Джонсон настаивал на том, чтобы комиссия закончила работу до начала избирательной кампании 1964 года.

Итоговый доклад

Итоговый доклад комиссии был представлен президенту Джонсону 24 сентября 1964 года. Три дня спустя он был опубликован, затем последовала публикация материалов слушаний комиссии в 26 томах.

По версии комиссии Уоррена Кеннеди был убит Ли Харви Освальдом, который трижды выстрелил из ружья в президента с шестого этажа школьного книгохранилища. Две пули ранили Кеннеди: одна попала в спину и вышла спереди через шею, вторая ударила в голову. Ранение в голову стало смертельным. Одним из ключевых и наиболее спорных выводов комиссии стала «теория одной пули» (single bullet theory), которую критики официальной версии иронично именуют «магической» или «волшебной» пулей (magic bullet). Известно, что одним из её авторов был юрист, а позднее сенатор, Арлен Спектер, входивший в число советников при комиссии. Теория состояла в том, что та же пуля, которая вышла через шею Кеннеди, ранила в спину сидевшего впереди губернатора Техаса Джона Конналли. По мнению сторонников альтернативных теорий убийства одна пуля не могла пройти по такой траектории, что является важным доказательством наличия как минимум ещё одного снайпера. С другой стороны, сторонники этой теории не принимают во внимание особенность конструкции данного представительского автомобиля. Губернатор Джон Конналли сидел не на основном, а на дополнительном сиденье, которое смещено к центру машины и расположено ниже. Это можно заметить даже на фотографиях.

Материалы расследования

Все материалы комиссии Уоррена в 1964 году были переданы в Национальное управление архивов и документации (Национальные архивы). Не опубликованные ранее документы, согласно правилам Управления, могли быть преданы гласности не ранее, чем через 75 лет (то есть в 2039 году), поскольку все они касались расследования, проводимого федеральными органами. В 1966 году был принят Акт о свободе информации, который устанавливал общие правила доступа к правительственным документам и случаи, когда доступ мог быть ограничен.

К 1992 году 98 % документов комиссии Уоррена было рассекречено, и в архивах находилось только около 3000 страниц. В 1992 году Конгресс США принял Акт о собрании материалов об убийстве президента Джона Фицджеральда Кеннеди (President John F. Kennedy Assassination Records Collection Act), который обязывал Национальные архивы собрать и опубликовать все материалы расследований за минимальными исключениями. Акт также предусматривал создание Совета по пересмотру материалов убийства (Assassination Records Review Board), в обязанности которого входила публикация относящихся к убийству документов и анализ запросов государственных органов об отложении публикации документов. Когда поступал подобный запрос, Совет решал, подпадает ли изложенная в документе информация под один из установленных Актом случаев. В ходе работы Совета были, в частности, опубликованы все материалы комиссии, за исключением тех, которые касались возврата налогов. Минимальные изъятия касались имён агентов и секретных методов спецслужб.

Ссылки

• [www.archives.gov/research/jfk/warren-commission-report/index.html Доклад комиссии]
• [www.history-matters.com/archive/jfk/wc/wcvols/contents.htm Материалы слушаний комиссии]

Отрывок, характеризующий Комиссия Уоррена

– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.