Конон (стратег)

Конон (др.-греч. Κόνων), сын Тимофея — афинский полководец. Был военачальником в период Пелопоннесской и Коринфской войн.

Начиная с 414—413 гг. до н. э. Конона несколько раз выбирали в стратеги. Заместив в 406 г. до н. э. Алкивиада в командовании афинским флотом, Конон не мог с бывшими в его распоряжении 70 кораблями противостоять спартанскому полководцу Калликратиду, имевшему 170 триер, потерял половину флота и был заперт у Митилены, но победа афинян при Аргинусских островах освободила его.

Боязнь ответственности за поражение при Эгоспотамах, вина за которое лежала и на нём, заставила Конона покинуть Афины и удалиться к Эвагору на Кипр. Когда началась война между Спартой и Персией, Конон с помощью Эвагора и персидских денег создал флот и уничтожил при Книде (394 г. до н. э.) морское могущество Спарты, изгнал из многих приморских городов спартанских гармостов и опустошил берега Лаконии (393 г. до н. э.). Тогда он вернулся в Афины, был принят с большим почетом (393 г. до н. э.), восстановил Длинные стены и занял такое же выдающееся положение, какое занимал перед тем Фрасибул.

Задачей Конона было восстановить власть Афин над островами Эгейского моря, и ему удалось многое сделать для осуществления этого плана. Когда два года спустя после битвы при Книде началось охлаждение между Афинами и Персией, Конон отправился в Сарды во главе посольства, но сатрап Тирибаз задержал его как изменившего делу персов. В Афины Конон уже не возвратился, но ему удалось уйти на Кипр к Эвагору, где он и умер. По другому, менее достоверному известию, Конон умер в Азии, куда сатрап отослал его.

Его сыном был знаменитый афинский военачальник Тимофей.

Источники

• Конон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Конон (стратег)

Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.