Курган Крака
Памятник культуры Малопольского воеводства[1]: регистрационный номер А-955.
| Памятник | |
Курган Крака
Kopiec Krakusa, Kopiec Kraka | |
| |
| Страна | Польша |
| Город | Краков |
Курга́н Кра́ка или Курга́н Кра́куса (польск. Kopiec Krakusa, Kopiec Kraka) — искусственный холм, курган, находящийся в краковском административном районе Дзельница XIII Подгуже на правом берегу Вислы. Курган располагается на вершине холма Лясоты высотой 203 метра (иначе гора святого Бенедикта) горста Кшемёнки-Подгурские. Курган имеет в высоту 16 метров, диаметр кургана составляет 57 метров, диаметр плоской вершины — 8 метров. Объём кургана составляет 19100 кубических метра[2]. Курган назван именем легендарного князя Крака.
Содержание
История
Точная дата создания кургана Крака и его назначение не известны. Краковский епископ Ян Длугош связывал курган с именем легендарного основателя Кракова князя Крака.
В 1934 году польский археолог Юзеф Журовский и инженер Францишек Якубик провели на кургане археологические исследования под руководством Польской академии знаний. Были обнаружены следы поселения конечного периода лужицкой культуры. Было предположено, что эти артефакты попали в курган уже после его строительства и датировка основания кургана была определена около 500 года нашей эры. В кургане были обнаружены артефакты различных культур, среди которых были скелет ребёнка и признаки домашнего очага, которые, как предполагают, тоже попали в курган уже после его строительства.
Во время археологических работ 1934 года выяснилось, что внутренняя структура основана на высоком радиальном шесте, который укреплялся равномерно размещёнными преградами. Пространство между этими преградами было наполнено камнями и утрамбовано землёй. Данная конструкция, требовавшая длительного и организованного труда, обеспечивала прочность и существование кургана в течение многих веков и одновременно опровергала версию о захоронении Крака, которое предполагало спонтанность и кратковременность похорон.
В основании кургана был обнаружен археологический артефакт из бронзы аварского типа (по другим предположениям — кестхейского типа), который, как считают, оказался в кургане в начале его строительстве. На вершине кургана был обнаружен серебряный динар чеканки правления чешского князя Болеслава II. Эта находка датировала верхний слой кургана VII—VIII веками[3]. По мнению других исследователей, невозможно подтвердить пребывание аваров в окрестностях нынешнего Кракова. Вне зависимости от этого мнения, историки подтверждают, что военные отряды аваров проходили через южные районы современной Польши в 562—567 годах. Аваро-славянские поселения также существовали в районе Дунайвароша и южных районах современной Словакии, откуда бронзовый артефакт мог попасть в основание кургана[4]. В верхней части кургана также были обнаружены остатки корней дуба, возраст которого был около 300 лет[2]. Предполагается, что дуб был объектом языческого поклонения до появления в этих местах христианства. Эти два факта — бронзовый артефакт и существование дуба до IX века — позволяют датировать начало строительства кургана около VI века.
Другие исследователи указывают на сходство кургана с искусственными насыпями в Скандинавии, предполагая его скандинавское происхождение. Это мнение учитывает доказанное присутствие вандалов на территории сегодняшнего Малопольского воеводства в IV веке. Некоторые исследователи предполагают, что курган был создан для погребения или для культового использования. Гипотезы о кургане как о фортификационном сооружении, сигнальном или наблюдательном пункте не убедительны, поскольку объём работ для этих целей не соразмерен предполагаемому использованию.
Существует гипотеза, предполагающая участие кельтов в сооружении курганов Крака и Ванды. Курганы в кельтской культуре имели важное культовое значение. Отмечается, что азимут, соединяющий курганы Крака и Ванды соответствует восходу солнца 1-го мая. Аналогичное соответствие наблюдается у двух курганов возле Перемышля, только там азимут выпадает на 1 ноября. В кельтском календаре эти дни делят год на две части. Кроме этого, если стоять на кургане Крака 2 мая и 10 августа, то восход солнца будет над курганом Ванды и, наоборот, если стоять на кургане Ванды 4 ноября или 2 февраля, то заход солнца будет над курганом Крака. Считается, что в эти дни проводились кельтские языческие праздники Самайн, Имболк, Белтейн и Лугнасад[5]. Профессор Владислав Гураль не отрицает гипотезу, что краковские курганы Крака, Крака II, Эстерки и Ванды были использовались кельтами для астрономических наблюдений[6]. Данные гипотезы предполагагают, что курган был создан на рубеже 2 и 1 веков до нашей эры.
Профессор Лешек Павел Слупецкий предполагает, что курган Крака является древним захоронением знатного вельможи и представляет собой только небольшую часть несохранившегося до нашего времени кладбища. В качестве доказательства Лешек Павел Слупецкий предлагает план Кракова, изданного шведами в 1702 году и на австрийскую карту 1792 года, где, кроме современного кургана Крака обозначены и другие, меньшего размера, курганы. Представитель Краковского археологического музея Казимеж Радванский повторяет данную гипотезу, утверждая, что в конце VIII века в данном месте существовало около 45 курганов, которые не сохранились до нашего времени[7].
В XIX веке курган Крака был включён в систему фортификационных сооружений австро-венгерской армии.
В настоящее время
В настоящее время курган Крака является туристической достопримечательностью, а его окрестности местом отдыха краковян и гостей города, поскольку отюсюда открывается вид на историческую часть Кракова. Многие туристы из Израиля часто посещают курган также потому, что с него видны каменоломни, в которых во время Второй мировой войны работали евреи из Краковского гетто.
С курганом Крака связан польский народный обычай Ренкавка, который проводится во вторник после Пасхи.
Напишите отзыв о статье "Курган Крака"
Примечания
- ↑ [www.nid.pl/UserFiles/File/Rejestr%20Zabytków/rejestr%20zabytków%20-%20stan%20na%2031%20grudnia%202012/MAL-rej.pdf Narodowy Instytut Dziedzictwa: Rejestr zabytków nieruchomych — województwo małopolskie]
- ↑ 1 2 [podgorze.pl/kopiec-krakusa/ Kopiec Krakusa]
- ↑ Roman Kiełkowski, Historie spod kopca Krakusa, Kraków 1972, стр.24
- ↑ Maria Miśkiewicz, Wczesnośredniowieczni sąsiedzi Słowian, Warszawa 2005, стр.39-45
- ↑ [www.fortyck.pl/wiesci_inne_54.htm Tajemnice krakowskich kopców]
- ↑ [argonauci.info/content/view/30/1/ Tajemnice Krakowskich kopców]
- ↑ Ewa Cieślik Archeologia. Wielkie cmentarzysko wokół kopca [w:] National Geographic (wyd. polskie), listopad 2001.
Источник
- Renata Madyda-Legutko, Jacek Poleski, Marek Krąpiec, Studia nad geografią osadnictwa w górnym dorzeczu Wisły u schyłku starożytności i na początku średniowiecza [w:] Archeologia o początkach Słowian, Kraków 2005, стр.313
Ссылки
- [www.mmkrakow.pl/336725/2008/8/8/kopiec-krakusa?category=news Kopiec Krakusa] (польск.)
- [www.sacred-destinations.com/poland/krakow-krakus-and-wanda-mounds.htm Krakus Mound and Wanda Mound, Krakow] (англ.)
Отрывок, характеризующий Курган Крака
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
