Болеслав II Благочестивый

Болеслав II Благочестивый чеш. Boleslav II. Pobožný<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Князь Чехии
967/972 — 999
Предшественник:	Болеслав I Грозный
Преемник:	Болеслав III Рыжий
Рождение:	ок. 932 Чехия
Смерть:	7 февраля 999(0999-02-07) Чехия
Место погребения:	базилика Святого Георгия, Прага
Род:	Пршемысловичи
Отец:	Болеслав I Грозный
Мать:	Биагота
Супруга:	Адива (?) Эмма Чешская
Дети:	Болеслав III Рыжий, Вацлав, Яромир, Ольдржих

Болеслав II Благочестивый (или Набожный) (чеш. Boleslav II. Pobožný) (ок. 932—7 февраля 999) — князь чешский с 967 (или 972) по 999 год, представитель династии Пржемысловичей. Сын князя Болеслава I Грозного .

Ранние годы

Болеслав II был сыном Болеслава I и его жены Биаготы. Точная дата его рождения неизвестна, но известно, что он был старше своего брата Страхкваса, который, как считается, родился в день смерти Святого Вацлава. Исходя из этого, можно сделать вывод, что Болеслав родился до 935 года.

Как писал летописец Видукинд Корвейский, в 950 году, когда император Оттон I с войсками вступил в Чехию, он встретился с Болеславом I и его сыном. Неясно, был ли этим сыном Болеслав II, некоторые чешские ученые считают, что это был старший брат Болеслава II, умерший еще при жизни отца.

Внутренняя политика

Болеслав II продолжил централизаторскую политику Болеслава I, ещё больше расширив на восток границы своих владений. Болеславово княжество было, по крайней мере, в два раза больше, чем нынешняя Чешская Республика. Целью расширения на восток был захват контроля над торговым путём между Нюрнбергом и Киевом, приносившим большую прибыль.

В 973 году была создана Пражская епархия. При Болеславе латинское богослужение окончательно вытеснило традиции, оставшиеся после славянских первоучителей. Пражское епископство было подчинено власти императора Священной Римской империи и майнцского архиепископа. Первым епископом Праги стал саксонский монах Детмар Пражский, в 982 году его сменил Адальберт из рода Славниковичей.

Во время правления Болеслава II в 993 году был основан бенедиктинский монастырь в Бржевнове. Незадолго до своей смерти он основал монастырь Святого Иоанна на острове у Давле.

Внешняя политика

Болеслав II был могущественным правителем и поддерживал хорошие отношения с польским князем Мешко I, который был женат на его сестре Дубравке. После её смерти отношения с Польшей обострились. В 990 году правители достигли мирового соглашения. После восшествия Болеслава Храброго на польский престол Болеслав II был вынужден передать ему Силезию и Краков. В 981 году Болеслав II потерял ряд земель в Приднестровье, а позже уступил некоторые территории на востоке Владимиру Святому.

• 973-974 годы - Болеслав поддержал герцога Баварии Генриха II Сварливого в его конфликте с императором Оттоном II;
• 975-978 годы - конфликт с Оттоном II, взаимные набеги на территории двух государств. Монархи в конце концов примирились;
• 984 год - после смерти Оттона II Болеслав поддержал Генриха II в его стремлении стать императором;
• 992 год - вместе с Оттоном III провел кампанию против полабских славян.

Пржемысловичи и Славниковичи

Конец жизни Болеслава II был омрачён борьбой, которая началась между ним и пражским епископом Войтехом (Адальбертом) из рода Славниковичей. Болеслав при содействии влиятельного клана Вршовцев 28 сентября 995 года захватил резиденцию Славниковичей Либице, и его соратники убили четырёх братьев Войтеха. Славниковичи в современной историографии рассматриваются как конкуренты Пржемысловичей в борьбе за установление верховной власти в княжестве. Захватив в 995 году все земли княжеского рода Славниковичей, Болеслав объединил Чехию под своей властью. В конфликт вмешался папа римский, и дело закончилась тем, что Войтех оставил кафедру и ушёл в Польшу. Оттуда он направился к пруссам, которые его убили.

Семья

Точное количество браков Болеслава неизвестно. Нумизмат Павел Радомерский в 1953 году выдвинул гипотезу, что, когда император Оттон I принимал в 929 или 930 году свою будущую жену Эдит Английскую, на приеме присутствовал князь Вацлава. Он якобы привез младшую сестру Эдит Эльгифу в Чехию в качестве невесты для своего племянника Болеслава II.

Радомерский при создании своей теории опирался на динар англо-саксонского типа с надписью ADIVA по периметру. Позже нумизматические исследования показали, что найденные динары на самом деле не англо-саксонского типа (женская голова на них - на самом деле голова Христа, а изображения на них являются производными от позднего византийского искусства), и надпись в действительности - искаженное имя самого Болеслава II.

Считается, что старший сын князя Болеслав III и, вероятно, князь Вацлав, умерший в младенчестве, были рождены от его первой жены, возможно, её звали Адива, в то время как матерью двух его других сыновей, Яромира и Ольдржиха, была его следующая (тоже неизвестная) жена. Тот факт, что ею была Эмма Чешская, в последнее время оспаривается. Эмма могла быть матерью максимум князя Ольдржиха, поскольку в Прагу она прибыла не раньше 988 или 989 года. Сегодня считается, что её брак с Болеславом II был, скорее всего, бездетным.

Смерть

Болеслав II умер в 999 году в возрасте около 65 лет. Его могила находится в базилике святого Георгия в Пражском Граде.

Вскоре после смерти Болеслава II начались распри между тремя его сыновьями, а польский князь Болеслав I Храбрый захватил не только Краков и Моравию, но на какое-то время практически всю Чехию. Кризис государственности завершился лишь с приходом к власти младшего из сыновей Болеслава Ольдржиха.

Литература

• Болеслав, князья чешские // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Козьма Пражский. «Чешская хроника», М., 1962.
• Титмар Мерзебургский. Хроника. В 8 кн. / Пер. с лат. И. В. Дьяконова. М.: «SPSL»-«Русская панорама», 2005.
• Гудзь-Марков А. В. История славян. М., 1997.
• BLÁHOVÁ, Marie; FROLÍK, Jan; PROFANTOVÁ, Naďa. Velké dějiny zemí Koruny české I. Do roku 1197. Praha ; Litomyšl : Paseka, 1999. 800 s. ISBN 80-7185-265-1.

Отрывок, характеризующий Болеслав II Благочестивый

– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.