Литература КНДР
Литература КНДР — совокупность произведений, написанных на корейском языке в Корейской Народно-Демократической Республике.
Содержание
Особенности
Разделение Кореи после Второй мировой войны привело к значительной миграции населения, которая также включала переезды писателей из КНДР в Республику Корея и наоборот.
Последующие литературные традиции КНДР были сформированы под контролем государства. «Руководство по литературе Чучхе» опубликовано Чосонским Союзом писателей (кор. 조선 작가 동맹), которое подчёркивало, что произведения должны восхвалять лидера страны Ким Ир Сена, а позже и Ким Чен Ира. Только члены Союза писателей имеют право опубликовывать свои работы в КНДР.
Современная литература
Чун Хаюн писала: «Если есть подземная сеть писателей-диссидентов, тайно распространяющие свои труды под зорким глазом Трудовой партии Кореи, то мир о них ещё не слышал». В 2006 году международный журнал «Слова без границ» (англ. Words Without Borders) включил работы четырёх северокорейских писателей, переведённых на английский язык, в свой сборник «Литература „Оси Зла“».
Короткий рассказ автора Кхана Квими (Kang Kwi-mi) «История музыки», опубликованный в «Чосон Мунхаке» в 2003 году, рассказывает историю молодого корейского парня из Японии, который обнаруживает, что он умело играет на тромбоне, переезжает в КНДР и оставляет музыку в пользу работы каменотёса. Его страсть к «музыке» камня вызвано величием Ким Чен Ира, которая выражается через каменные монументы.
Короткий рассказ Рим Хвавона (Lim Hwa-won) «Пятая фотография» повествует от имени северокорейской женщины, которая в начале 90-х годов XX века посетила постсоветскую Россию и находит страну в состоянии морального потрясения, из-за того, что руководство отвернулось от социализма. Автор обвиняет коварное влияние Америки на Россию, из-за чего в последней возникли беды.
Поэма Пюнгу Чхона «Падающая хурма» вызывает эмоциональные страдания из-за разделения Кореи и надежду на её воссоединение.
Сборник также содержит выдержки из романа «Хванджини» 2002 года Хон Сокджуна, который получил в 2004 году литературную премию Menhae. Впервые южнокорейскую литературную премию получил писатель из КНДР. «Хванджини» — это исторический роман, события которого происходят в XVI веке.
Работы северокорейских писателей за рубежом
Министерство культуры КНДР способствовало продвижению северокорейской литературы в СССР и Китай во время Холодной войны. Несколько советских корееведов опубликовали свои исследования по литературе КНДР и переводы на русский язык. Среди северокорейских писателей, переведённых на русский и китайский языки, были:
- Ли Ги Ён (리기영 李箕永) (1895~1984).[1][2];
- Хон Мёнхи (洪命熹) (1888—1968) — автор произведения «Им Ккокчон» (임꺽정), основанного на жизни корейского национального героя Им Ккокчон (ум. в 1562)[3];
- Хан Соря (Han Sorya) — автор романа «Шакалы» (1951)[4].
Работы опубликованы в «Чосон Мунхаке» — ежемесячном литературном журнале Чосонского Союза писателей, который доступен для подписки за рубежом.
См. также
Источники
- [www.uhpress.hawaii.edu/shopcore/978-0-8248-3396-1/ Солдаты на Культурном Фронте: Развитие в ранней истории литературы КНДР и литературной политики] Татьяна Габрусенко; ISBN 9780824833961
- [www.nla.gov.au/grants/haroldwhite/presentation-north_korea.html Литературная Пропаганда в КНДР: Либерализация в XXI веке?] доктор Татьяна Габрущенко
- [www.uhpress.hawaii.edu/shopcore/978-0-939657-69-8/ Ен Сорья и Северокорейская литература: Неудача социалистического реализма в КНДР] Браин Майерс ISBN 9780939657698
- Татьяна Габрусенко, «КНДР „Сельская литература“ от конца 90-х до середины 2000-х: Постоянство и изменение» в Корееведение — том 33, 2009, pp. 69-100, Университет Гавайской журналистики
- [actakoreana.org/publs/?dir=%BE%C7%C5%CD%C4%DA%B8%AE%BE%C6%B3%AA&cls=v5_1&uid=137 Стефен Эпштейн, «О чтении северокорейских рассказов на пороге нового тысячелетия»]
- [www.opendemocracy.net/arts-Literature/north_korea_4279.jsp «История музыки» Кан Квай Ми (Kang Kwi-mi)]
- [www.cia.gov/library/center-for-the-study-of-intelligence/csi-publications/csi-studies/studies/vol.-54-no.-4/changgom-long-sword.html Changgom (Длинный меч) by Hong Tong-sik] (Пхеньян: Молодёжное издательство Kumsong); том 1, опубликованный в 2005, 448 стр; том 2, опубликованный в 2006, 451 стр. Отзыв от Стивена Меркадо
- [www.koreatimes.co.kr/www/news/opinon/2010/07/246_22987.html "Теория Северокорейской литературы "] The Korea Times
- [muse.jhu.edu/journals/ks/summary/v033/33.gabroussenko.html «КНДР „Сельская литература“ от поздних 90-х до середины 2000-х годов: Постоянство и изменение»]
- [www.asian-studies.org/absts/2007abst/Korea/k-115.htm «Научный литературный жанр в Северокорейской детской литературе: Влияния и превращения»] от Дафны Зур, Университет Британской Колумбии
- [www.koreatimes.co.kr/www/news/opinon/2010/06/166_18633.html Литературная обстановка в КНДР]
- [publishingperspectives.com/2010/02/frogs-in-a-well-literary-life-in-north-korea/ «Лягушки в верше: Литературная жизнь в КНДР»]
- [175.45.176.14/en/periodic/todaykorea/index.php?contents+6287+2011-01+149+29 Ri Tong Chun]
- [polusharie.com/index.php?topic=99850.5;imode Переводы северокорейской литературы на русский]
Напишите отзыв о статье "Литература КНДР"
Примечания
- ↑ Иванова, Виктория Ивановна (р.1929) Творческий путь к Ли Ги Ёну. 1960. Жизнь и работа Ли Ги Ёна. 1962. Новая литература о Корее. Наука. 1987
- ↑ [www.flickr.com/photos/kernbeisser/2472020361/in/set-72157604906641410/ Могила северокорейского писателя Ли Ги Ёна]
- ↑ [www.flickr.com/photos/kernbeisser/2473255766/in/set-72157604906641410/ Могила писателя Хун Мюн Хойя (Hong Myong-Hui) (洪命熹) ]
- ↑ [www.flickr.com/photos/kernbeisser/2469709564/in/set-72157604906641410/ Могила писателя Хона Мюнхи (洪命熹)]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Литература КНДР
– Вот это славно, – сказал он.– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
