Матиньонский дворец

Достопримечательность
Матиньонский дворец
Строительство	1722—1725 годы

Матиньонский дворец, реже отель Матиньон (фр. hôtel Matignon) — официальная резиденция премьер-министра французского правительства, расположенная по адресу ул. Варенн 57 (Varenne) в 7-м округе Парижа.

Дворец насчитывает 4 салона на нижнем этаже: галерея Совета, жёлтый салон, голубой салон (для высокопоставленных посетителей) и красный салон. Рабочий кабинет премьер-министра находится на верхнем этаже; там же располагаются бюро, зал заседаний, столовая, курительная, а также его личные апартаменты.

История

У здания богатая история. Его постройку затеял в 1722 году принц де Тенгри — младший сын маршала Люксембурга. Ввиду недостатка финансирования он продал недостроенную резиденцию Жаку III де Гойон-Матиньону. Его сын Жак IV достроил дворец и жил в нём до тех пор, пока не унаследовал престол княжества Монако. В середине XVIII века Матиньонский дворец занимала его ветреная невестка, Мария Катерина Бриньоле-Сале, которая здесь тайно встречалась с принцем Конде, впоследствии ставшем её мужем.

После Матиньонов дворец сменил несколько владельцев, включая Талейрана и Наполеона, прежде чем Людовик XVIII не выменял его на Елисейский дворец у Батильды Орлеанской, сестры Филиппа Эгалите. Её племянница, Аделаида Орлеанская (сестра короля Луи-Филиппа), поселила во дворце монашек, затем сдала его в аренду богатому американцу. При Второй империи дворец приобрёл финансист Раффаэле Феррари, герцог де Гальера. По завещанию его вдовы, известной филантропки, дворец перешёл в собственность Австро-Венгрии с тем, чтобы стать австрийским посольством в Париже.

Во время Первой мировой войны Матиньонский дворец был национализирован как имущество враждебной державы.

Парк

Дворец окружен парком площадью 2,4 га, созданным в 1902 году Ашилем Дюшеном (Achille Duchêne). Это самый большой частный сад в Париже. В нём объединены перспектива «а ля франсэ» и способ насаждения «а л’англе» (в английском стиле). В парке высажено до сотни различных сортов деревьев и кустарников. Со времён Раймона Барра (Raymond Barre), посадившего здесь сахарный клён, возникла традиция посадки дерева каждым новым премьер-министром (исключение — Жак Ширак):

• Пьер Моруа: венгерский дуб
• Лоран Фабиус: болотный дуб
• Мишель Рокар: ликвидамбр смолоносный
• Пьер Береговуа: лириодендрон тюльпановый
• Эдит Крессон: гингко
• Эдуар Балладюр: клён серебристый
• Ален Жюппе: церцидифиллюм
• Лионель Жоспен: вяз
• Жан-Пьер Раффарен: парротия
• Доминик де Вильпен: дуб черешчатый
• Франсуа Фийон: кизил (7 декабря 2007))
• Жан-Марк Эро: магнолия крупноцветковая
• Мануэль Вальс: дуб черешчатый

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Матиньонский дворец
• [www.gouvernement.fr/en/the-hotel-de-matignon The Hôtel de Matignon]  (англ.)
• [www.gouvernement.fr/le-patrimoine-cache-de-l-hotel-de-matignon-2871 Le patrimoine caché de l'hôtel de Matignon]  (фр.)
• [www.gouvernement.fr/matignon-regards-croises/ Matignon: regards croisés]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Матиньонский дворец

Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.