Махнёв, Александр Иванович

Александр Иванович Махнёв<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Исполнительного комитета Курганского областного Совета народных депутатов
1977 год — июнь 1988 года
Предшественник:	должность переименована
Преемник:	Валентин Павлович Герасимов
Председатель Исполнительного комитета Курганского областного Совета депутатов трудящихся
июль 1973 года — 1977 год
Предшественник:	Николай Григорьевич Маслов
Преемник:	должность переименована
Первый секретарь Притобольного районного комитета КПСС
1964 год — январь 1969 года
Рождение:	1 декабря 1928(1928-12-01) д. Большое Коровье, Макушинский район, Курганский округ, Уральская область, РСФСР, СССР (ныне Курганская область)
Смерть:	9 апреля 2014(2014-04-09) (85 лет) Курган, Курганская область, Российская Федерация
Отец:	Иван Михайлович Махнёв
Супруга:	Нинель Сергеевна Махнёва
Дети:	сын Сергей дочери Вера, Марина
Партия:	КПСС с 1952
Образование:	Курганский сельскохозяй­ственный институт
Учёная степень:	кандидат экономических наук
Профессия:	агроном
Награды:

Алекса́ндр Ива́нович Махнёв (1 декабря 1928, д. Большое Коровье, ныне Курганская область — 9 апреля 2014, Курган) — советский партийный и государственный деятель, председатель Исполнительного комитета Курганского областного Совета депутатов (июль 1973 — июнь 1988).

Биография

Александр Иванович Махнёв родился 1 декабря 1928 года в д. Большое Коровье Макушинского сельсовета Макушинского района Курганского округа Уральской области РСФСР, СССР в крестьянской семье. Решением Исполнительного комитета Курганского областного Совета депутатов трудящихся № 79 от 4 февраля 1964 года д. Большое Коровье Краснозаринского сельсовета укрупнённого Петуховского сельского района исключена как сселившаяся.

Окончив в 1943 году восемь классов Батуринской средней школы Шадринского района, поступил на второй курс Шадринского сельскохозяйственного техникума, сдав экстерном экзамены за первый курс. После окончания техникума в числе отличников был направлен для продолжения образования на агрономический факультет Курганского сельскохозяйственного института.

С 1952 года член КПСС.

• 1951—1953 гг. — главный агроном Кировской машинно-тракторной станции.
• 1953—1958 гг. — директор Кировской машинно-тракторной станции.
• 1958—1964 гг. — председатель колхоза имени С. М. Кирова Кировского района, с 1 февраля 1963 года Шумихинского района, с 3 марта 1964 года Мишкинского района. Принимал активное участие в работе районной партийной организации, неоднократно избирался членом бюро райкома КПСС.
• 1964—1969 гг. — первый секретарь Притобольного райкома КПСС.
• В январе 1969 года — утверждён заведующим сельскохозяйственным отделом Курганского обкома КПСС.
• В ноябре 1970 года избран секретарём Курганского обкома партии. Занимаясь вопросами сельского хозяйства, большое внимание уделял совершенствованию стиля и методов работы, повышению ответственности областных сельскохозяйственных органов за подъём земледелия и животноводства области, за распространение и внедрение в производство достижений науки и передового опыта.
• Заочно учился в аспирантуре при Всесоюзном научно-исследовательском институте экономики сельского хозяйства и в 1972 году успешно защитил кандидатскую диссертацию по теме «Технология и организация интенсивного выращивания и откорма скота».
• В июле 1973 года — июне 1988 года работал председателем Исполнительного комитета Курганского областного Совета, внёс значительный вклад в социально-экономическое развитие области.

Был делегатом XXIII, XXV, XXVI, XXVII съездов КПСС.

• Избирался депутатом Верховного Совета РСФСР четырёх созывов по Куртамышскому округу.
• Избирался депутатом третьего Всесоюзного съезда колхозников,
• Избирался членом бюро Курганского обкома КПСС.

Александр Иванович Махнёв ушёл из жизни 9 апреля 2014 года. Похоронен в Кургане на центральной аллее нового Рябковского кладбища.

Сочинения

Александр Иванович Махнёв является автором 67 научных статей, 6 книг и брошюр:

• Махнев, А. И. Интенсивный откорм крупного рогатого скота. — Курган: «Советское Зауралье», 1960. — 20 с. — 1500 экз.
• Махнев, А. И. Площадки на берегах Тобола. Из опыта организации интенсивного откорма скота в хозяйствах Притобольного района. — Челябинск: Южно-Уральское книжное издательство, 1967. — 31 с. — 3000 экз.
• Махнев, А. И. Организация и экономическая эффективность интенсивного выращивания и откорма крупного рогатого скота в условиях Курганской области. — М., 1972. — 25 с.
• Махнев, А. И. Вопросы интенсификации производства говядины. — Челябинск: Южно-Уральское книжное издательство, 1975. — 135 с. — 4000 экз.
• Махнев, А. И. Советы и активность народных избранников. — Челябинск: Южно-Уральское книжное издательство, 1982. — 155 с. — 5000 экз.
• Махнёв, А. И. Земляки. Родной край: Время. Опыт. Размышления. — Шадринск: Исеть, 2003. — 356 с. — ISBN 5-7142-0498-0.

Награды и звания

• Орден Ленина (1966)
• Два ордена Трудового Красного Знамени (1971, 1978)
• Одиннадцать государственных медалей СССР, в т.ч.
  • Юбилейная медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» (1970 г.)
  • Юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1975)
  • Медаль «За освоение целинных земель»
• Две медали Монголии
• Две медали ВДНХ (золотая и бронзовая)
• Кандидат экономических наук
• Звание «Заслуженный агроном РСФСР» (1965)
• Звание «Отличник просвещения СССР»
• Звание «Почётный гражданин Курганской области».

Семья

• Отец Иван Михайлович Махнёв (1908—?) — 27 лет руководил колхозом «7 ноября» Шадринского района.
• Мать Вера Ивановна — домохозяйка.
• Супруга Нинель Сергеевна Махнёва (Баранцева) — врач-педиатр.
  • Сын Сергей (род. 1950)
  • Дочь Вера (род. 1955)
  • Дочь Марина (род. 1961) — музыкант.

Отрывок, характеризующий Махнёв, Александр Иванович

«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.