Международная премия Мира
Поделись знанием:
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
В другом языковом разделе есть более полная статья World Peace Council prizes (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
Международная премия Мира — учреждена на 1-м Всемирном конгрессе сторонников мира в апреле 1949. Присуждается Всемирным Советом Мира деятелям науки, культуры и искусства за лучшие произведения литературы и искусства, научные работы и кинофильмы, способствующие укреплению мира между народами.
Регламент Международной премии Мира был утверждён на 2-й сессии Постоянного комитета Всемирного конгресса сторонников мира (Рим, 28-31 октября 1949). Всемирный Совет Мира установил (1951) три формы премий:
- Почётные Международные премии Мира
- Международные премии Мира (с 1957 не присуждались)
- Золотые медали Мира (с 1959 — Золотые медали Мира им. Жолио-Кюри)
Содержание
Обладатели Международной премии Мира
1950
- Фучик, Юлиус (Чехословакия); журналист, антифашист, коммунист (посмертно)
- Пикассо, Пабло (Франция); художник, коммунист
- Робсон, Поль (США); певец, член ВСМ
- Назым Хикмет Ран (Турция); писатель, Общественный деятель, член ВСМ, коммунист
- документальный фильм «Юность мира» (СССР—Венгрия) о Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Будапеште; (сценарист Л. И. Ошанин; режиссёр А. А. Ованесова; операторы Д. А. Каспий; Г. М. Бобров; И. В. Бессарабов; Дьёрдь Иллеш)
1952
- документальный фильм «Мы за мир» (СССР) (режиссёры И. А. Пырьев и Й. Ивенс; сценаристы И. А .Пырьев и А. Фролов; операторы В. Е. Павлов, Т. П. Лебешев; композитор И. О. Дунаевский)
1953
- Элюар, Поль (Франция); поэт, коммунист (посмертно)
- Вапцаров, Никола (Болгария); поэт, революционный деятель (посмертно)
- Мендес, Леопольдо (Мексика); график
- Мулк Радж Ананд (Индия); писатель
- Уильям Эдуард Бёркхардт Дюбуа (США); общественный деятель, писатель
- Халлдор Кильян Лакснесс (Исландия); писатель
- Хелльберг, Мартин (ГДР); кинорежиссёр
1954
- Шостакович, Дмитрий Дмитриевич (СССР); композитор
- Чаплин, Чарльз Спенсер (США); актёр, сценарист и режиссёр кино
1955
- Барток, Бела (Венгрия); композитор, пианист (посмертно)
- Ивенс, Йорис (Нидерланды); кинорежиссёр-документалист
- Дзаваттини, Чезаре (Италия); писатель, кинорежиссёр
1956
- Казандзакис, Никос (Греция); писатель
- Ци Байши (Китай); художник
1957
- Рассел, Бертран (Великобритания); философ
См. также
- Международная Ленинская премия «За укрепление мира между народами»
- Международная Сталинская премия «За укрепление мира между народами»
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "Международная премия Мира"
Отрывок, характеризующий Международная премия Мира
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.