Лесное кладбище (Таллин)
Поделись знанием:
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
(перенаправлено с «Метсакальмисту»)
|
Лесное кладбище
Metsakalmistu 
|
Лесное кладбище (эст. Metsakalmistu — Метсакальмисту) — кладбище в городе Таллине, где захоронены крупнейшие писатели, художники, скульпторы, архитекторы и политические деятели Эстонии. Расположено в Клоостриметса (Kloostrimetsa tee, 36). Общая площадь 48,3 га.
Содержание
История
Лесное кладбище было основано по решению городских властей в 1933 году в Клоостриметса, а церемония открытия состоялась в 1939 году.
Первоначально площадь кладбища составляла 24,2 га, но позднее было расширено и в настоящее время занимает 48,3 га.
Метсакальмисту — кладбище естественного вида, и требования к его оформлению предполагают запрет на установку мемориалов и могильных оград. Первоначально требованием к мемориальной плите был размер 80 на 60 см, но позднее стандарт длины камня увеличили до 1,5 м.
В 1936 году на кладбище была возведена часовня по проекту архитектора Герберта Йохансона. Сгоревшая от поджога, часовня была восстановлена в 1996 году при поддержке городских властей.
В 2006 году на кладбище появился колумбарий.
Захоронения
Первым на Лесном кладбище был захоронен в 1933 году писатель и драматург Эдуард Вильде.
На кладбище выделены территории национальному Театральному и Спортивному союзу, союзам композиторов, писателей, художников, журналистов, врачей, архитекторов, обществу Memento, ветеранам Освободительной и Финской войны, учёным и др.[1].
На Лесном кладбище похоронены:
- Аав, Эвальд (1900—1939) — эстонский композитор.
- Алендер, Урмас (1953—1994) — эстонский рок-певец.
- Алле, Аугуст (1890—1952) — эстонский писатель.
- Аллик, Хендрик (1901—1989) — партийный деятель.
- Ардер, Александр (1894—1966) — эстонский певец.
- Арен, Рейно (1927—1990) — эстонский актёр.
- Баскин, Эйно (1929—2015) — эстонский актёр.
- Борнхёэ, Эдуард (1862—1923) — эстонский писатель.
- Валгемяэ, Имби Карловна — актриса
- Валгре, Раймонд — композитор
- Владовский, Александр Игнатьевич — архитектор.
- Гурьев, Виктор Иосифович (1914—1985) — певец.
- Карл Бурман — архитектор
- Йоала, Яак (1950—2014) — эстрадный певец.
- Кальюсте, Хейно (1925—1989) — хоровой дирижёр.
- Капп, Эуген Артурович (1908—1996) — эстонский композитор.
- Каротамм, Николай Георгиевич (1901—1969) — партийный деятель.
- Керес, Пауль Петрович (1916—1975) — гроссмейстер.
- Кийск, Кальё Карлович (1925—2007) — эстонский актёр.
- Койдула, Лидия (1843—1886) — поэтесса.
- Коник, Константин (1873—1936) — эстонский хирург, политик.
- Коткас, Йоханнес Йоханнесович (1915—1998) — спортсмен.
- Крумм, Хендрик Арсеньевич (1934—1989) — оперный певец.
- Кулль, Раймонд (1882—1942) — эстонский дирижёр.
- Кумм, Борис Гансович (1897—1958) — генерал-майор.
- Куузик, Тийт (1911—1990) — оперный певец.
- Кырвер, Борис Вольдемарович (1917—1994) — композитор.
- Кэбин, Йоханнес Густавович (1905—1999) — партийный деятель.
- Лауристин, Ольга Антоновна (1903—2005) — революционерка.
- Леберехт, Ганс Фридрихович (1910—1960) — писатель.
- Лемба, Артур Густавович (1885—1963) — композитор.
- Луйк, Сулев (1954—1997) — актёр.
- Лукк, Бруно (1909—1991) — музыкант, пианист.
- Мери, Леннарт — второй президент Эстонии (1992—2001)
- Микивер, Микк Арнольдович — Народный артист СССР
- Микко, Лепо Ягович — Народный художник Эстонской ССР.
- Отс, Георг Карлович — певец, Народный артист СССР
- Пансо, Вольдемар Хансович — Народный артист СССР
- Пусэп, Эндель Карлович — советский лётчик и государственный деятель[2]
- Пятс, Константин — первый президент Эстонии (1938—1940)[3]
- Юхан Смуул (1922—1971) — эстонский советский писатель
- Таммсааре, Антон Хансен — писатель
- Хинт, Йоханнес — изобретатель.
- Эллер, Хейно Янович (1887—1970) — эстонский компизитор.
- Эрнесакс, Густав Густавович (1908—1993) — эстонский дирижёр.
- Эскола, Антс (1908—1989) — эстонский актёр.
- Якобсон, Аугуст Михкелевич (1904—1963) — эстонский писатель.
- Ярвет, Юри Евгеньевич (1919—1995) — Народный артист СССР.
Напишите отзыв о статье "Лесное кладбище (Таллин)"
Примечания
- ↑ [www.kalmistud.ee/rus/Metsa-info-2 Портал кладбищ Эстонии]
- ↑ [rus.delfi.ee/archive/vspominaya-puuseppa?id=23128003 Вспоминая Пуусеппа…]
- ↑ [rus.delfi.ee/archive/nevostrebovannyj-prezident?id=31921299 В октябре 1988 года отставные офицеры эстонского КГБ Хенн Латт и Вальдур Тимуск нашли в Калининской области вероятное место захоронения Константина Пятса.]
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Лесное кладбище в Таллине - [www.kalmistud.ee/map/MapPublic.html?s=avalik&c=25 План Лесного кладбища]
- [www.kalmistud.ee/rus Поисковик по кладбищам] (эст.) (англ.) (рус.)
|
Это заготовка статьи об Эстонии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Лесное кладбище (Таллин)
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
