Молитвы (Даллапиккола)

Молитвы
Композитор	Луиджи Даллапиккола
Тональность	додекафония
Время и место сочинения	август—ноябрь 1962 года, Виттория Апуана — Беркли
Первое исполнение	10 ноября 1962 года, Беркли, США (дирижёр - Герхард Самуэль, баритон - Эдгар Джонс)
Первая публикация	Suvini Zerboni, Милан
Место хранения автографа	Архив Даллапикколы, Флоренция
Посвящение	факультет музыки Калифорнийского университета в Беркли
Продолжительность	9 минут
Инструменты	баритон и камерный ансамбль
Части	Oscura vita, Trasfigurato, Dinanzi al Сrocifisso

Молитвы (итал. Preghiere) — сочинение Луиджи Даллапикколы для баритона и камерного ансамбля из 18 инструментов, написанное в 1962 году на стихотворения Мурило Мендеса (в переводе на итальянский Руджеро Якобби). Продолжительность около 9 минут. Посвящено в знак благодарности и дружбы факультету музыки заказавшего работу Калифорнийского университета в Беркли, куда Даллапиккола приглашался для чтения лекций по теории композиции. Премьера состоялась там же в Беркли 10 ноября 1962 года (дирижировал Герхард Самуэль, партию баритона исполнял Эдгар Джонс). Партитура опубликована издательством «Suvini Zerboni».

Структура и текст

Произведение состоит из трёх частей:

1. Тусклая жизнь (Oscura vita)
2. Преображённый ночи дыханием (Trasfigurato)
3. Предстоя Распятию (Dinanzi al Сrocifisso)

Каждая из частей представляет собой молитву, как она понималась Мендесом. В центре сочинения образ «чудовищного колеса, перемалывающего души и тела», обратное движение которого, в соответствии с текстом второго стихотворения, музыкально оформлено ракоходом предшествовавшего ей материала, что типично для Даллапикколы. Поводом к выбору текстов послужило знакомство с Мендесом, читавшим одного время в Римском университете курс лекций о Данте. Личная встреча также была посвящена исключительно обсуждению Данте и стала залогом многолетней дружбы. Общение с Мендесом также вдохновило композитора позднее обратиться в своей музыке к Первому посланию к Коринфянам (см. «Слова Святого Павла»).

Сочинение было написано в период с конца августа до начала ноября 1962 года. Даллапиккола приступил к работе над «Молитвами» после завершения центральной сцены «Царство киммерийцев» оперы «Улисс», на которой было сосредоточено его внимание в 1960-е годы. «Молитвами» открывается серия работ религиозного содержания для голоса и ансамбля, которые составляют большую часть позднего периода творчества композитора.

Технические особенности

Технически сочинение стоит особняком по сравнению с более ранними работами. Так, серия, которая полностью не излагается линейно вообще (даже в партии голоса), сконструирована, исходя из гармонических соображений (она способна порождать лишь ограниченное число аккордов); помимо основной серии, используются и две производных от неё.

Состав

Сочинение написано для баритона и камерного оркестра в составе: флейта (флейта-пикколо), гобой, английский рожок, кларнет-пикколо, кларнет, бас-кларнет, альт-саксофон, фагот, контрафагот, валторна, труба, челеста/фортепиано, вибрафон/ксилоримба, две скрипки, альт, виолончель, контрабас (пятиструнный).

Первые исполнения

Мировая премьера состоялась в Беркли 10 ноября 1962 года (дирижёр — Герхард Самуэль, баритон — Эдгар Джонс); европейская — в Лондоне, на BBC, 26 ноября 1963 года (дирижёр — Джон Карев, баритон — Джон Ширли-Куирк); итальянская — в Милане, 20 января 1964 года (дирижёр — Этторе Грачис, баритон — Марио Базиола); немецкая — в Кёльне 19 марта 1965 года (дирижёр — Кристоф фон Донаньи, баритон — Дитрих Фишер-Дискау; была сделана запись).

После мировой премьеры в Беркли Даллапиккола внёс ряд существенных изменений в партитуру. Вернувшись из США в Италию, не дожидаясь отправленной по почте партитуры, он приступил к реконструкции сочинения по памяти, добавив партии кларнета-пикколо и английского рожка из тембровых соображений, что послужило поводом к переосмыслению работы в целом и повлёкло её переработку: переписана была партия голоса в начале второй части, ряд фрагментов был транспонирован, местами были изменены метрические обозначения. На европейской премьере, состоявшейся в Лондоне, прозвучала уже скорректированная версия, которая и была затем опубликована. Нужно отметить, что такого рода переписывание текста уже после его исполнения для Даллапикколы было крайне нехарактерным.

Записи

• 1965 — Dietrich Fischer-Dieskau, Christoph v. Dohnanyi; Köln (концертная запись).
• 1968 — EMI ASD 2388, Barry McDaniel, English Chamber Orch, Frederik Prausnitz.

Библиография

• Dallapiccola, Luigi. "Preghiere", per baritono e orchestra da camera // Parole e musica / A cura di Fiamma Nicolodi. Introd. di Gianandrea Gavazzeni. — Milano: Il Saggiatore, 1980. — P. 507-509. — ISBN 9783885830054.
• Dapogny, James Elliott. Preghiere // [books.google.ru/books/about/Style_and_method_in_three_compositions_o.html?id=Gv6uYgEACAAJ Style and Method in Three Compositions of Luigi Dallapiccola (PhD thesis)]. — Urbana, Illinois: University of Illinois at Urbana-Champaign, 1971. — P. 63-98.
• Fearn, Raymond. Preghiere // The Music of Luigi Dallapiccola. — New York: University of Rochester Press, 2003. — P. 216-221. — (Eastman Studies in Music). — ISBN 978-1-58046-347-8.
• Kämper, Dietrich. Tra Europa e Stati Uniti // Luigi Dallapiccola. La vita e l'opera. — Firenze: Sansoni Editore, 1985. — P. 234-238.
• Mancini, David Lee. Preghiere, i // [books.google.ru/books?id=aPhwOwAACAAJ Form and Polarity in Late Works o Luigi Dallapiccola (PhD thesis)]. — New Haven, Connecticut,: Yale University, 1984. — P. 55-95.

Ссылки

• [dallapiccola.ru/index.php/Categoria:%D0%9C%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B2%D1%8B Материалы о сочинении на сайте «Луиджи Даллапиккола: Слово и музыка»]

Отрывок, характеризующий Молитвы (Даллапиккола)

Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]


Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова: